Посох Заката (Два цвета вечности - 1)
Шрифт:
– Да уж...
– вздохнул Курт.
– Споешь мне потом баллады про меня, - попросил отшельник.
– Интересно же...
– Я плохой бард, - огорчился Курт.
– Верней, совсем не бард, и сида у меня нет.
– Ничего. Не страшно, - промолвил отшельник.
– Я давно не слышал, как поют люди - только ветер и птиц. А с балладами этими вот что еще интересно: все эти сражения я считал своими неудачами, проигрышами, бедой.
– Почему?
– удивился Курт.
– Разве вы не побеждали?
– Побеждал, - вздохнул отшельник.
– Большой кровью. Это не те победы, которыми мне бы хотелось гордиться. У меня были другие... Солурга, Арам, Сибил, стояние у Анголока... Почему нет ни одной песни о моих настоящих победах? Обидно. Неужели победа, не политая
– Смешная штука - история, - сказал посох.
– Всех бы этих историков...
– вздохнул отшельник.
– Но если побеждать без жертв правильно, тогда зачем вы убили всех этих наемников? Они ведь обещали уйти, даже в плен просились.
– Курт не мог удержаться от этого, как он сам вполне сознавал, бестактного, вопроса.
– Ну, конечно, в плен...
– фыркнул отшельник.
– Так я им и поверил... и, немного помолчав, добавил.
– Как полководец, я горжусь малой кровью своих побед, еще больше горжусь бескровными битвами. Глупый противник - не страшно. Страшно, когда умный. Умного без крови победишь - поймет, испугается, больше не полезет. Дурак полезет, конечно... ну так дурак - не страшно. Дурака бьешь - умные боятся. Так вот... как полководец, я горжусь такими победами. А как воин... Как воин я хорошо знаю, что нельзя оставлять поблизости от себя недобитого врага. Кроме того, я просто люблю убивать мерзавцев. Есть у меня такая слабость. Но ведь я сразу предупредил, что слухи о моей святости сильно преувеличены.
– А как же так вышло, что вы столько прожили?
– Курт наконец решился задать тот вопрос, который волновал его едва ли не больше всего остального. Не бывает ведь такого! Любой скажет, что не бывает. А вот надо же...
– А я со смертью поругался, - смущенно заявил отшельник.
– Зашла она ко мне как-то поболтать, а я тогда только-только сюда перебрался и сильно переживал, честно говоря, свое "исчезновение". Поэтому нервы у меня были ни к черту. В общем, оскорбил я ее чем-то и даже сам не заметил. Она свое в ответ - а я еще пуще. И еще. Тогда она ужасно обиделась и сказала, что больше ко мне не придет. Совсем.
– Чего только не бывает...
– пробормотал Курт.
– Могу открыть одну страшную тайну, - доверительно предложил ему посох.
– Какую еще тайну?
– пробурчал Курт.
– Я за сегодня узнал их столько, что скоро из ушей посыплются.
– Жизнь - удивительная штука, - торжественно сообщил посох.
– Помня эту тайну, проще разобраться со всеми остальными. Кстати, сейчас твоя очередь рассказывать о себе, так что давай, не тяни.
– А со мной пока ничего такого не происходило, - сказал Курт.
– В смысле - ничего настолько интересного не происходило, - поправился он. Зовут меня, как я уже говорил, Куртом. Сколько себя помню, всю жизнь слонялся с отцом из города в город. Матери совсем не помню. Отец говорил только, что была красавица, но ничего не рассказывал, а после таких расспросов напивался по-страшному и бил меня как сумасшедший, так что я быстро перестал интересоваться этой темой. Она у меня и в самом деле больная: слишком мне за нее больно доставалось. Отец у меня был менестрелем. Одним из лучших. Он бывал принят при лучших королевских дворах, в домах знатнейших вельмож. Но ему нигде не удавалось задержаться надолго. Он сильно пил и любил подраться, причем пьяному ему было все равно, кого бить - хоть бы и самого короля. Я вообще удивляюсь, почему его не повесили. Наверное, все-таки удача... однако из-за своего характера и привычек он постоянно скитался, и вечно был без денег, если не просто по уши в долгах. Он пытался меня учить, но толку было мало, бардом я так и не стал. А здесь, в Денгере, в драке его убили, и я остался один. Поскольку ничему путному я так и не выучился, а такого взрослого в ученики уже не берут, я и придумал пристроиться
– Ну, вот - а говоришь, с тобой ничего не происходит, - усмехнулся отшельник.
– А на самом деле вон сколько уже всего произошло. Не на одну поэму хватит.
– Скажете тоже, - смутился Курт.
– Кто ж о такой ерунде поэмы сочинять станет?
– Как человек, о котором уже кое-что сочинили, сообщу по секрету поэмы всегда сочиняются о ерунде. Да еще и перевирают все небось для красивости, историки хреновы...
– проворчал отшельник.
– А что касается тебя - поверь мне, это только начало. Твоя магия просыпается в тебе.
– Да нет в нем никакой магии!
– возмутился посох.
– Уж я бы знал, если бы была хоть крошка, хоть щепоть.
– Не спеши, - сказал отшельник.
– Всему свое время. Даром он тебя, что ли получил? Такие вещи просто так не случаются.
– Это просто недоразумение!
– возмутился посох.
– Трагическая ошибка.
– А знаешь ли ты, уважаемый, что когда на вас напали, я был сильно далеко от этого места, и никак не мог не то что придти к вам на помощь, но даже и узнать что вы в этой помощи нуждаетесь, - промолвил отшельник. Знаешь что, случилось потом?
– Что?
– Я оказался на скале. Прямо над вами. Летать я не обучен. Перемещаться в пространстве - тоже. Было что-то такое... вроде как звук рога. Далекий такой, будто из прошлого... Я так сразу тогда и подумал, что вот - молодой маг зовет на помощь.
– Невероятно, - объявил посох.
– Почему же я ничего не ощущаю?
– Не знаю, - сказал отшельник.
– Уж я-то точно не маг. Откуда мне знать?
А Курт вновь подумал про Всадника Облаков. Неужели тот и впрямь пришел ему на помощь?
Отшельник и посох долго еще спорили по поводу возможных магических способностей Курта, но он этого уже не слышал. Большое количество вкусной еды и усталость - лучшее снотворное всех миров, а рассказав о себе, он как бы выполнил на сегодня последний долг и мог спокойно покинуть этот мир и отправиться в причудливое странствие по мирам своих снов. Правда, в этот раз он был не один. Его сопровождал посох-оборотень, умеющий превращаться в кота и отзывающийся на кличку Мур, а также великий воин и полководец Санга Аланда Линард, который с легкостью поражал всех выползавших из сна тварей, метко бросая в них свой сияющий нимб. Больше всего Курта изумляло то, что нимб всегда возвращался обратно. А впереди скакал удивительный всадник, сотканный из теней и облаков. Он трубил в древний рог, воспетый в незапамятные годы позабытыми ныне менестрелями, и все сущее откликалось ему.
Внезапно надвинулось что-то темное и тяжелое. Курт задохнулся от ужаса. Тьма коснулась его руки так нежно, как только мама... и тут же все исчезло...
Колдовство?
Курт проснулся от звуков, чудовищных как по форме, так и по содержанию. Была глубокая ночь, лишь слабо теплящийся очаг освещал пещеру. И под покровом этого мрака кто-то рождал звук. Звук был такой, словно протаскивали заржавевшего удава сквозь игольное ушко, а тот при этом страшно сопротивлялся и вопил.
– Что это?
– с трудом разлепив губы, хрипло пробормотал Курт.
– Кто это?