Посольство
Шрифт:
– Но есть же и домашние телефоны, – подсказал ему Ройс. – Мы всегда прибегаем к ночным звонкам в чрезвычайных случаях. Дэн, вы ведь можете сказать, что это чрезвычайный случай?
– Н... я имею в виду, конечно. То есть в смысле разницы во времени... – Его губы несколько секунд беззвучно шевелились. Наконец он сказал:
– В Вашингтоне все сейчас спят. Я не могу никого будить до двенадцати по здешнему времени, правда?
– Вы абсолютно правы, Дэн. Позвоните в полдень. – Ройс взглянул на часы и повернулся с обворожительной, но грустной улыбкой к Мэри Константин. – Мне ужасно жаль, Мэри, но у нас вышло время. – Он поднялся и направился к двери.
Восс тоже неторопливо поднялся,
– Ха, Дэн, любишь ты с красотками дело иметь.
– Что?
– Миссис Ф. страшно обрадуется, когда ей скажут, что она не может пропагандировать своего дорогого закадычного дружка из Белого Дома.
– А кто ей это сказал? – поинтересовался Энспечер.
– Ты употребил неправильное время, Дэн. Речь идет о будущем. Ей скажут. И это сделаешь ты.
Глаза Энспечера расширились. Ему так хотелось своими попытками ускользнуть от текущих проблем, что он даже не догадался, какое будущее ему уготовано. Он вытащил трубку из кармана, постучал по ней пальцами.
– Но разговаривать с миссис Фулмер – не моя задача. Это дело советника-посланника.
– Если ты так думаешь, – сказал Восс, подмигнув одному из сотрудников, стоявших у него за спиной, – то ты не знаешь Ройса Коннела.
Глава 17
Ленч доставили горячим из отличного ливанского ресторана в Найтсбридже. Лейла сама подавала двум мужчинам, подчеркнуто заботясь о том, чтобы лучшие куски кебаба [54] попадали Элиасу Латифу, водяному магнату. Правда, она ожидала, что он помоложе и поздоровей, а не такой высохший сучок. И почему, когда брат приводит в дом холостяка, он всегда оказывается либо безнадежно юным, либо таким древним, как этот? Да еще лошадиная улыбка!
54
Кебаб – восточное мясное блюдо.
Ей до сих пор не удалось рассказать брату Махмету о том, что двое из гостей на вечеринке во вторник скрывались под фальшивыми личинами. Лейла не смогла связаться с ним по телефону. Ну да ничего страшного. По тому, как он обращался с Латифом, Лейла поняла, что этот ленч имеет огромное значение и может принести хорошие барыши, поэтому брат должен быть спокоен. Чтобы угодить гостю, Махмет заказал несколько бутылок минеральной воды: французские, итальянские, одну бельгийскую и две английских. Маленькие бутылки образовали впечатляющее каре на низком столике для коктейлей в огромной гостиной.
– Самую лучшую воду в Англию не поставляют, – сказал Латиф, накалывая несколько стручков турецкого горошка на вилку и медленно пережевывая их один за другим. – Лучшая вода – на крайнем юге Италии – «Манжаторелла». Италия не выходит у меня из головы, потому что после нашей вчерашней встречи я виделся с вашим другом, кинопродюсером.
Лицо Махмета выразило удивление, но наконец он сообразил, о ком идет речь.
– Альдо Сгрои? Он мне вовсе не друг.
– Однако в любом случае вы должны признать, что его предложение звучит намного привлекательнее, чем предыдущее, – продолжил торговец водой.
– Мой дорогой Латиф, – сказал Хаккад, позволив себе небольшую резкость. – Сгрои сделал предложение от моего имени? Это невозможно.
– Отлично. Эта баба ганнудж очень вкусна.
– Я рад, что она вам нравится. – Доктор, казалось, погрузился в раздумья. – Надо оставить место дляму-бальбии с лябаном [55] . – Он снова помолчал. – Вы знаете, любая сделка, направленная на защиту чьих-то интересов,
55
Баба ганнудж, мубальбия, лябан – блюда восточной кухни.
– Нормальная банковская ссуда требует только того, чтобы банкир признал дополнительное обеспечение, какую бы форму оно ни имело. Один банкир ищет под ссуду собственность, другой наркотики, третий золото. Это обычный подход. Но Панъевропейский кредитный трест всегда был открыт для любых форм дополнительного обеспечения. Особенно удачными были наши операции, например, когда мы ссужали деньгами нарождающиеся политические движения. В один прекрасный день должник просто восстает против существующего режима. А часто, примерно через месяц, должник становится правителем, вложения оказываются удачными, и ваши деньги возвращаются с огромными процентами.
– Но почему ваш друг Сгрои, – спросил Латиф с легкой укоризной, – предлагает аналогичное предприятие, но на более выгодных условиях?
– Более выгодных? Мой дорогой Латиф, – сказал доктор тоном, в котором звучала обида, – я предлагаю вложить полмиллиона фунтов в дело, обещающее спонсору пять миллионов. Это десятикратный доход. И всего на неделю.
Тощий старик собрал с тарелки остатки острого соуса кусочком питы [56] .
– Но послушайте, Сгрои рассчитывает на прибыль в десять миллионов с такого же первоначального вложения. А это уже двадцатикратный доход, дорогой Хаккад. – Он долго, по кусочку отламывал хлеб, его крупные зубы легко перемалывали мякоть.
56
Пита – лепешки из пшеничной муки.
Наконец он проглотил все, и доктор Хаккад впервые увидел, как задвигался его кадык, пропуская пищу.
Джейн постучала в запертую дверь офиса Неда Френча. Она и сама знала, что то, чем занимались Нед и Морис Шамун, значительно отличалось от работы других сотрудников военной секции. Именно поэтому у них не было ни секретарей, ни клерков, ведущих файлы.
– Кто там? – спросил Нед из-за двери.
– «Вестерн Юнион» [57] .
57
«Вестерн Юнион» – почтовая компания.
Она слышала, как щелкнул замок. Дверь распахнулась, и она увидела темные глаза Шамуна, смотревшие на нее. Всепонимающая улыбка была как будто взята у кого-то напрокат. Нед нахмурился, не отнимая пальцев от дверной ручки.
– «Вестерн Юнион» уже сто лет не доставляет телеграммы. Но даже в те счастливые годы, когда это было, у них не работали стройные брюнетки.
Месяцами они осторожно лгали, избегали друг друга на публике, а если и сталкивались, говорили на нейтральные темы. И вдруг теперь Нед, кажется, вздумал предать огласке их отношения. Она заметила синие тени под его глазами. Какие-то проблемы?