Поспешная женитьба
Шрифт:
— Садитесь, Пенелопа. Вас что-то расстроило? Ничего плохого ведь не произошло, я уверен. Джордж перевернул коляску?
От нежности его голоса она чуть не заплакала. Почему он не всегда такой?!
— Нет, Джордж так же хорошо управляется, как и вы.
— Рад слышать, поскольку он управлял моей парой. Так что произошло? Обещаю, я не рассержусь.
— И на Джорджа?
Вопрос Питера напугал. Черт подери! Что она имеет в виду? Конечно же Джордж не заигрывал с ней. Тогда чем она так расстроена?
Он отпустил ее руку, резко поднялся, едва в
— Ну-ка, рассказывайте!
— Джордж рассказал мне о вашем кузене, как он угрожал и сколько денег назанимал. Это правда, что он собирается убить вас, Питер?
Питер окаменел.
— Что-что? Он с ума сошел? Говорить с вами об этом? Пока что это только предположение.
— Ему ничего не оставалось делать, Питер. Кто-то стрелял в нас, когда мы ехали. Вот, посмотрите. — Она протянула ему простреленную шляпку. — Питер, простите, что я вмешиваюсь в ваши личные дела, но ко мне они тоже имеют отношение.
Ответил он не сразу — никак не мог собраться с духом — и только смотрел на шляпку, понимая, как близко был тот выстрел к тому, чтобы убить Пенелопу. Потом он выронил шляпку, схватил Пенелопу и крепко прижал к себе.
— Боже мой! — задыхаясь, прошептал он, не пытаясь разобраться в своих чувствах. Он знал только одно, что Пенелопа могла бы быть сейчас мертва из-за его глупости. Питера охватили ужас и стыд.
Пенелопа как-то странно вздохнула и прижалась щекой к его плечу. Она чувствовала его сильные руки и знала, что в них ей безопасно. Так они постояли молча, потом Питер выдохнул:
— Это моя ошибка, Пенни. Вчера мне надо было бы предупредить вас, а я только оскорбил. Да, плохой я муж, с какой стороны ни посмотри.
Ее ответ его удивил.
— Не будьте дураком, Питер. Джордж все знал, но он взял меня на прогулку. Он думал, что в поместье ничто не может нам угрожать. Если бы я знала, тоже так думала бы. Так что это никак не может быть вашей ошибкой.
От ее великодушия Питеру стало стыдно вдвойне.
— Если бы я заботился о вас как о жене, не только сказал бы, но и запретил вам выходить из дому, пока все не прояснится! А я вместо этого устроил скандал. Все из-за ревности!
От удивления Пенелопа поперхнулась и попыталась выбраться из его объятий.
— Ревности?! Как же вы можете ревновать, если совсем меня не любите? Вы сами сказали, в первый же день. Вы избегаете меня, когда я пытаюсь заговорить с вами, вы пренебрегаете мной. Но иногда становитесь очень нежным и добрым… Я не знаю, что думать, Питер.
Питер молчал. А что говорить?! Только себя надо винить, если у нее сложилось такое путаное представление относительно его чувств к ней.
— Я тоже не знаю, Пенни, — наконец выговорил он.
— Простите меня, Питер, но я не Мелисса! Из-за того, что вас предала одна женщина, вы думаете, что и я предам. Я не жду от вас любви, но не могли бы вы хотя бы верить мне. — Пенелопа расплакалась. — Вы меня поцеловали тогда, в первый день, а потом мы приехали домой, и вы стали совсем другим. Не разговаривали со мной, и я подумала, что сделала
Он сгорал от стыда.
— Вы никогда не были мне неприятны, уверяю вас, и мне очень понравилось, когда вы меня поцеловали. Мой грех, что я был подозрителен к вам, как вообще к любой женщине. И еще, я не хотел насильно вести вас в мою постель, несмотря на то что вначале сказал именно так.
— Но вы еще сказали, что хотите наследника… и меня хотите… — Она замерла от смущения, потом решительно продолжила: — Я не хочу только называться женой. Я хочу быть женой по-настоящему. Я думала, вы этого тоже хотели.
Питер обхватил руками ее лицо и нежно поцеловал в губы.
— Да, я этого хочу, Пенни, и не только потому, что мечтаю о наследнике, а потому, что хочу вас. Вот что меня пугало и делало мое поведение дурацким. Вы простите меня, Пенни?
Со слезами на глазах Пенелопа кивнула. Питер достал платок и вытер ее слезы.
— Идемте, Пенни. Ложитесь в постель. Завтра все обсудим, а пока поспите. Я сам принесу вам обед и посижу с вами вечером. Вы пережили ужасное потрясение, и вам надо отдохнуть. Джордж мне расскажет подробнее, что с вами произошло. Он, должно быть, уже успокоился. — И потом, будто такая возможность только что пришла ему в голову, спросил: — Боже мой! Он не ранен?
— Нет. Мне надо было бы сразу об этом сказать, — ругала себя Пенелопа. — Он мне жизнь спас. Он, наверное, видел этого человека, потому что крикнул, чтобы я упала на пол.
— Слава богу, — вздохнул Питер и снова обнял ее.
Поздно ночью Питер проснулся со странным чувством, что кто-то плачет. Он сел в лунном свете, прислушался. Может быть, это Пенелопа плачет во сне?
С минутку посомневавшись, он выбрался из своей постели, накинул халат, подошел к двери и заглянул в спальню жены. Луна освещала всю комнату. Было видно, что Пенелопа беспокойно мечется на сбитых простынях.
Питер вошел, и Пенелопа пробормотала его имя. Он подскочил к постели, положил ладонь ей на лоб, проверяя, не жар ли у нее. Лоб был холодным, никакой лихорадки. Просто ей что-то приснилось. Он стал поправлять на ней одеяло, и тут она вскрикнула:
— Питер, Питер, помоги мне! Я тебя потеряла, я не вижу, где ты.
От страдания в ее голосе у него защемило сердце. Он хотел ее успокоить, но так, чтобы не разбудить. Недолго думая лег под одеяло, обнял ее и зашептал:
— Тшш, Пенни, это только сон, тебе ничто не угрожает.
Просыпаясь, она повернулась в его руках:
— Питер?!
— Да, малышка моя. Все хорошо, спи, успокойся.
Со вздохом облегчения Пенелопа расслабилась, прильнув к нему. Он улыбнулся и прижался щекой к ее волосам, вдыхая запах лаванды. Не отрывая взгляда от ее красивого лица, окутанного лунным светом, он размышлял, не остаться ли ему. Питер мучительно сдерживал желание и понимал, что долго не выдержит. Неохотно он стал выбираться из-под одеяла. Пенелопа почувствовала и, собравшись с духом, обхватила его руками: