Постапокалиптические будни. Пилот
Шрифт:
– С-стой, – робко окликнул его щуплый заморыш сзади, не без опаски пялясь на сгорбившуюся в попытках восстановить дыхание Дафни. – Вдруг заразная.
Долговязый остановился и, обернувшись, наградил заморыша красноречивым взглядом. И тем не менее спросил:
– Почему?
– Не, ну так это ж… – заморышу походу было жутко некомфортно от этого пронзительного холодного взгляда, нацеленного точно на него. Парочка полубезумных на вид дкашников-амбалов за его спиной издевательски посмеивались. – Чёрная ж какая-то. Хер её знает…
– Чёрная… – задумчиво
– Да-да, и я о том, – не расслышав последнюю фразу, оживился заморыш. – Давайте просто грохнём её. Бесконтактно, – осмелев ещё сильнее, со смешком добавил он и с жабьей лыбой уставился на долговязого в ожидании реакции на свою умопомрачительную в кавычках шутку.
Дафни мысленно определила его в категорию конченных даунов. Паппи с такими никогда дел не имел и ей не советовал.
– Я чё-то не понимаю? – вдруг резко осведомился долговязый, разительно переменившись в лице. Заморыш пугливо вздрогнул и как-то по черепашьи вжал яйцевидную головёнку в плечи.
– Ч-чево не п-понимаешь?.. – нервно заикаясь, проблеял он, уменьшаясь в размерах ещё сильнее буквально на глазах.
– А какого хера ты тут стоишь и ссышься, мм? – долговязый изогнулся страшной каланчой и навис своей уродской рожей над своим, по всей видимости, подчинённым. – Кто-то не съел свой хавчик?
– Н-нет! Нет, нет, нет!! – отчаянно завопил заморыш, мельтеша руками с такой скоростью, что наблюдавшая за происходящим Дафни едва не сблювала прям в респиратор. – Я ел! Ел! Чесслово!!
– Значит, не хватило, – заключил долговязый и метнул взгляд на одного из амбалов. – Эй, тупица, возьми этого придурка и хорошенько накорми во-он за тем углом.
Тупица раззявил свою пасть практически до самых ушей и, роняя болезнетворного цвета слюни себе под ноги, схватил запричитавшего заморыша за его плешивую голову-яйцо, опоясанную у линии лба безобразной волоснёй, смахивающей на хвост дохлой бесокошки, чтобы уволочь за гигантский кусок стены, который, отколовшись от какого-то муравейника, расхреначил крышу данной богадельни.
– Хорошо, – воодушевлено произнёс долговязый, проводив их взглядом. – А теперь заценим, какого цвета твоя киск…АУЧ!
Мощная вспышка света ослепила долговязого и его прихвостня. Следуя заветам Паппи, который всегда твердил, что никогда незазорно выждать момент и напасть исподтишка, особенно если на кону собственная жизнь, Дафни зафоткала этих двух клоунов, чтобы позже оспорить опоздание в ресторан и связанные с этим штрафы.
– Сыр, сучки, – скинув на землю термокороб, издевательски бросила она, а затем вынула Бим Бома из его крепления и хищно направилась к яростно натиравшему зенки долговязому. – И раз уж тебе так интересно – нежно розовая. Пусть эта мысль подогревает твой стояк до тех пор, пока я не вышибу тебе мозги, сучка.
Тупица номер два бешено взвыл как разъярённый кабанигр и рванул наугад к Дафни, но она лишь чутка откатилась в сторону и выставила
– Страйк! – весело озвучила Дафни и победно вскинула кулак к постапокалиптическому небу серо-буро-малинового цвета.
– Чё радуешься, сука?! – зло воскликнул долговязый, щуря свои глазёнки. Ну или пытался, ведь вместо век у него были какие-то кривые обрывки, начисто лишённые ресниц. – Нас всё равно больше!
– Не страшно. Бим Бом как раз очень любит знакомиться с новыми людьми. Его на всех хватит.
– Чё ты, чёрт побери, такое… – стальная дуга от души вмазала по подбородку долговязого, отшвыривая его в сторону как дворовую свинопсину.
– Би-им, – нараспев произнесла Дафни и приготовилась нанести «бом», как вдруг из переулка с безумными звуками, напоминающими те, что издаёт человек, подавившийся кашей, вырвался заморыш с башкой тупицы номер один в правой руке. Видать, тот зачастил с ложечками за мамку с папкой: заморыша разнесло как хренового борова. Во все стороны.
– Вапхах пав хап вапх, – гортанно проорал он какую-то херобору и кинулся на долговязого, который с трудом удерживался в позиции на четвереньках.
– Не меня! – визгливо захрипел он, пялясь выпученными глазищами на приближающееся чудовище. – Её! Её!
Не помогло. Здоровенная оголённая стопа, на лодыжке которой красовался карикатурно разорванный башмак, от души жахнула долговязого в живот, подбрасывая его в воздух. Следующие полторы минуты разжиревший заморыш с по детски дебильным выражением на осалившейся роже завороженно наблюдал за парящим долговязым, пуская слюнявые пузыри и искренне упиваясь своей выходкой, но, как только тот грохнулся обратно плашмя, без промедлений набросился на растерянную, сбитую с толка Дафни.
Распухшие до размеров сарделек пальцы до боли стиснули плечо, и в тот же миг Дафни со страшной силой отшвырнуло в груду ржавого хлама, бывшего некогда токарным станком. Тело пронзила острая боль. Две пары рёбер если и не были сломаны, то опасно приблизились к этому. Из разбитого о болтающийся шпиндель лба стекала на левый глаз горячая кровь. Но, как ни странно, всё это помогло ей прийти в чувство.
– Сучка… – стирая с лица кровь, прохрипела она сквозь кашель и предприняла попытку подняться на ноги. – Прибью…
Заморыш по всей видимости воспринял угрозу всерьёз и с новой порцией гортанных звуков по заколотил себя кулаками в грудь, а после сорвался с места, взмывая в небо, и с грохотом приземлился точно над ней, протягивая к горлу свои ручищи. Но Бим Бом самоотверженно встал на защиту напарницы.
– Ваапхап хахап авапхахап! – тряся яичной башкой, полысевшей ещё больше прежнего, бешено горланил он, забрызгивая лицо Дафни зловонной слизью, слетавшей с пасти.
– Отвали от меня, сучка! – брезгливо морщась, воскликнула Дафни и что было сил врезала головой заморышу прямиком в горбатый нос. Никакого эффекта. Лишь пораненный лоб стал саднить ещё сильнее.