Постель и все остальное

Наумова Эллина Римовна

Судьба пыталась учить ее уму-разуму вообще и тому, что от добра добра не ищут, в частности. У Евгения Владиславовича действительно было современное размашистое дело – он поставлял сложное импортное оборудование. А тут творилось что-то невероятное. Иностранный бизнесмен тоннами привозил из своей высокоразвитой страны какие-то ракушки, косточки неведомых плодов, стеклянные бусины, перышки и красители. В Подмосковье было арендовано несколько комнат, в которых десяток усталых немолодых женщин окрашивали неказистую дешевку и нанизывали на леску. Все это называлось фабрикой по производству украшений и возглавлялось молодым улыбчивым директором. Более того, в несолидном заведении постоянно работал пожилой соотечественник хозяина. Платили ему не в России, и, казалось, единственной потребностью этого специалиста был ежемесячно привозимый ему с вьетнамского рынка мешок риса. Но что он творил! Зорко оглядывал привезенный мусор, подолгу – неделями – задумчиво катал в пальцах то стекляшку, то раковинку, а потом как-то вдруг соединял в невероятной красоты и оригинальности бусы. Затем колдовал, смешивая краски. И наши бабы должны были записывать

пропорции, ибо, получив нужный оттенок, маэстро уже не мог вспомнить, чего и сколько добавлял. Окрашенный шедевр был образцом, который неустанно повторяли работницы, стремясь к нему приблизиться. Но все детали, как положено дарам природы, хоть немного отличались друг от друга. И точно по записям приготовленные краски почему-то были тусклее. Словом, никогда ни у кого не вышло не то что переплюнуть автора, но и сделать очень похожую вещь. А сухонький смуглый творец уже молча перебирал содержимое следующих ящиков.

В московском же офисе работало всего шесть человек. Секретарша, девица, отвечавшая за рекламу и сайт фирмы, бухгалтер, коммерческий директор – веселый мужик лет сорока, почти всегда пребывавший в разъездах по городу, генеральный директор – вышеупомянутая суровая тридцатилетняя худышка, и Ирина. Хозяин наведывался раз пять в год. Тогда Ирина поступала в его распоряжение в качестве переводчика при контактах с внешним миром. Но в основном он запирался у себя в кабинете то с одним, то с другим директором, которые сами владели скудным деловым английским, и они с раннего утра до поздней ночи что-то обсуждали. Официальная версия гласила, что мудрый делец зацепился за российский рынок, обживает нишу недорогой экзотической бижутерии и в трудах праведных ждет лучших времен. Когда они настанут и прибыли вырастут, все сотрудники, как пчелки, не покинувшие свой скромный улей, будут достойно вознаграждены. А новички начнут с грошовых окладов, и да хватит им старания и терпения, чтобы через годы получать хоть половину денег, назначенных тем, кто прошел с хозяином этап становления дела в чужой стране. Звучало красиво и даже правдоподобно: торговцы охотно брали дешевый товар и продавали большей частью на базарах России, Украины и Молдовы. Но Ирина уже не была слишком наивной. Ее русская шефиня всем рассказывала, что пять лет назад перебралась в Москву из Казахстана с одной дамской сумочкой, в которой лежали чистые трусики, документы и пустой кошелек. Через неделю – смайлик удачи – под мудрым руководством иностранца беженка принялась неусыпно бороться за право малоимущих женщин носить украшения из косточек съеденных кем-то фруктов. Неусыпно – в буквальном смысле слова. Она часто повторяла: «Мне надо подкрепиться. Я сплю по три-четыре часа в сутки. Если еще и кушать не буду, загнусь». Выжила и уже приобрела отличную квартиру и гараж безо всяких ссуд. Такого проституцией не заработаешь. Значит, ребята всем скопом не брезговали контрабандой. Много чего можно было зарыть в ракушки, бусинки и перышки. Либо наши соколы обворовывали бизнесмена так, что его мечте не суждено было осуществиться. И вторая попытка Ирины стать достойным своего красного диплома личным помощником руководителя бесславно провалилась. Она, как курьер, возила договоры для ознакомления будущим партнерам по Москве на метро, а какие-то документы для подмосковной фабрики на электричке. Владелец купил личные машины обоим директорам и бухгалтеру, но не завел служебный транспорт. С каждым днем с директрисой становилось все труднее ладить. Она вечно и демонстративно была недовольна помощницей. Однажды наорала за какие-то неточности на сайте, хотя Ирина не имела отношения к его оформлению. Потом громогласно упрекала в том, что та потратила полдня на фабрику, в то время как она дала ей на поездку туда два часа. «Сорок пять минут на электричке в один конец! Двадцать минут пешком до промзоны. Умножьте на два. И час в Москве до офиса, который вы перенесли к черту на кулички с таких же куличек, но в другом конце города! Это только дорога! Какие два часа?» – возмутилась Ирина. Начальница побагровела и ринулась в кабинет хозяина, который как раз приехал с инспекцией. «Вы третья, – хихикнула рекламщица. – Третья ассистентка, которая сорвалась, угостила ее правдой и на которую она ему жалуется. Две ваши предшественницы тоже сказали ей все, что думают, и уволились. Когда нет помощниц, она вяжется к секретаршам. Тоже не одну выжила». Ирина все поняла. Делать в офисе ей было нечего – с явными делами справлялись два директора, бухгалтер и эта девица. Плюс секретарь – надо же кому-то на звонки отвечать и кофе варить. С тайными – бухгалтер и два директора. А должность ассистента была навязана шефине хозяином, потому что та действительно работала по двадцать часов в сутки без выходных. Попробуй-ка совмещать легальный и нелегальный бизнес. Спорить с ним вредная двужильная бабенка не стала, наверняка долго благодарила за заботу. Но воспринимала любую помощь как конкуренцию. Поэтому изводила тех, кто призван был ее разгрузить, несправедливыми придирками и унизительными поручениями. Заодно подчеркивала свою уникальность и незаменимость перед владельцем. Он улетал в тот же вечер, пробиться к нему возможности не было, поэтому Ирина написала заявление об уходе утром. Шефиня мигом его подписала.

Тогда Ирина сходила к однокласснице и отвела душеньку в критике современного бизнеса. Выходило, что работать никто не умеет и не желает. Блатные дураки и мерзкие подхалимы делают глупости, а способные, честные, но бесправные сотрудники всем миром в авральном режиме ликвидируют последствия. И непонятно, как еще не накрылась медным тазом эта бездарная пародия на капитализм. «Нянюшка» горячо ее поддержала. На следующий день Ирина отправилась к сокурснице, выслушала длинную лекцию о вреде розовых очков для острого зрения и получила адрес нынешней своей аналитической конторы. Туда ее взяли без вопросов – уважали поручительницу.

Работала

она много, уверенно и хорошо, хотя общая с пятью сотрудницами комната раздражала. Выручал компьютер, уткнувшись в который можно было ничего не замечать. Года через три неожиданно уволилась заместитель начальника их отдела Катя. И перед самым уходом разоткровенничалась. Позже Ирина узнала, что к тому времени та уже рекомендовала ее на свое место. Следовательно, неожиданная исповедь была предупреждением. Умница москвичка блестяще окончила социологический факультет университета, аспирантуру, защитилась и явилась независимо анализировать все, что нужно клиентам, в частную фирму. Сначала ее шокировали жестокие подставы менеджеров, которым надо было по-звериному выжить любой ценой. Они сваливали на ближних свои просчеты и приписывали себе чужие успехи, не стыдясь глядеть друг другу в глаза. Трусость, некомпетентность и подлость были обычными рабочими качествами, и руководство благосклонно смотрело на это взаимоуничтожение, чтобы слегка повысить в должности то го, кто сожрал больше всех коллег. Она легкомысленно отнесла это к гримасам нашего младенческого капитализма. Убеждала себя, мол, на свете много людей одаренных, к примеру, голосом и слухом. Но звездами становятся единицы, причем не всегда самые красивые и голосистые. Потому что знают: дар – сам по себе, он служит людям, а вот носитель дара служит только ему. И топчет, и раскидывает бездарей, у которых нет предназначения, одни неуемные амбиции, зависть и жажда задвинуть того, кто талантлив. Война – если не ты, то тебя. И так в любой сфере деятельности.

Катя воевала, пахала как проклятая, меняла таких же занятых, как сама, любовников и презирала их никчемных жен. И вдруг осознала, что ее материальный предел – трешка по ипотеке, за которую расплатишься через двадцать лет, якобы иномарка отечественной сборки, три дня в Чехии и десять в Анталии ежегодно и одинокий домашний ужин из довольно дорогих продуктов ежедневно. До старости. А в ней, мерзкой, и на бензин не хватит, и выезды за границу отменятся, и продукты будут самыми дешевыми. Замужество с олигархом не светит, ловля богачей – отдельная профессия, где есть свои чемпионки и неудачницы. Выходить за такого же менеджера неохота. С какой стати стирать, убирать, готовить и мучиться с детьми, если вкалываешь, как он, и получаешь столько же. Заниматься домом и трястись над каждой его копейкой, чтобы семья не голодала? Идиотизм, когда сама в состоянии зарабатывать. «Все наши, кто выбился из общей массы, прочно сидят на антидепрессантах, – говорила она Ирине. – И насмехаются над алкашами работягами и наркоманами артистами. Я не знаю, что делать. Но мне нужен перерыв. Хочу поверить, что есть на свете что-то радостное, а не терпимое от таблетки до таблетки. Наверное, я слабая. И не рок меня дальше не пускает, а я сама с дистанции схожу. Надо верить в перспективы, даже если сейчас их не видно. Но не могу».

Ирина работала на ее месте уже полгода. Все оказалось не так страшно. Она разочаровалась в деле, которое считала своим. А это, новое, пока таковым не стало. Истерические происки горе-карьеристов из отдела разбивались о безмятежность человека, сознательно занявшего не свое место и готового в любой момент уступить его любому, предъявившему купленный билет. Она насмешливо следила за молодой ассистенткой директора. Та, деловитая, ходила по коридорам задрав нос, а в туалете жаловалась подружкам на капризы босса, его бестолковые задания, свои частые переработки и маленькую зарплату.

Ирине наконец-то было спокойно. Но нелепый случай все испортил. Ей хронически не везло с любовниками и начальством. И вот апогей – любовник и начальник в одном симпатичном, но хмуром лице. Она махнула остатки какао и услышала звонок в дверь. Посмотрела на часы – одиннадцать вечера. У соседей что-нибудь случилось? Бедняжка была настолько взвинчена своими мыслями, что распахнула дверь, не взглянув в глазок. На пороге стоял смущенный Арсений Евгеньевич, который только неделю назад целую ночь был просто Арсением и не должен был повториться в ее жизни. Все-таки решил, что порядочнее будет велеть ей уволиться по собственному на ее же территории. Вот скотина. Жалкий чистоплюй. Как к нему обращаться-то? По имени-отчеству или по имени? А, не все ли равно, как ни назови, от нее ничего не зависит.

И вдруг Ирина ощутила спасительную легкость. Все конторы одинаковы. Все мужики одинаковы. Разве их жалко терять? А вот себя жалко. И эту минуту тоже.

– Проходи, – весело сказала она, втянула его в прихожую и грациозно захлопнула ногой дверь. – Знаешь, я понимаю, что ты пришел лично уведомить меня об увольнении. Это мило с твоей стороны. Но мне плевать.

Он то ли не собирался объяснять свое явление, то ли не успел. Ирина прижалась к нему и с неожиданной для себя жадностью поцеловала в губы. На поцелуй в отличие от тирады он ответил адекватно.

Глава 6

Арсений сидел в кровати и с интересом озирал квадратную спальню обычной сталинки – образец самовыражения закоренелой минималистки.

– Гостиничный неуют? Не хватает думочек, вазочек, лампочек, шкатулочек и фарфоровых безделушек? – спросила Ирина и водрузила ему на колени мельхиоровый поднос с кофейником, двумя чашками, сахарницей и московской плюшкой. Цивилизованно разрезать ее не получилось – хозяйка утром отщипывала кусочки со всех сторон. Пришлось ломать булку на мелкие бесформенные кусочки – деревенский стиль, если удастся найти плетеную маленькую хлебницу. А у Ирины другой попросту не было.

– Зачем мне вазочки и шкатулочки, причем твои? – рассмеялся самозваный гость.

– Я целыми днями в офисе, беспорядок ненавижу и думаю, что тратить свободное время на уборку преступно. Однажды взяла да и выбросила все, что собирает пыль и слишком хрупко для энергичной чистки пылесосом.

– Умница, – одобрил Арсений и налил себе немного кофе. Секунду помедлил и наполнил чашку Ирины.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Выпить не предлагаю, спиртного дома не держу.

– Умница. Я за рулем.