Постовой

Путилов Роман Феликсович

– Михаил Алексеевич, но видишь же, иногда бардак во благо.

– Может быть, если бы был второй пистолет…

– Михаил Алексеевич, ну ты же опытный опер, мы же оба были на месте. Обоим ткнули сзади в шею по заостренному электроду, ни один даже не дернулся, ни следов борьбы, ни брызг крови, как будто их спящих убили.

– Может, и спящих.

– Михаил Алексеевич, ты на мертвых-то лишнее не наговаривай. Зеленцов был водитель от бога, и десять лет в роте отработал. Чтобы он машину в реку загнал, чуть ли не на мосты посадив, для того, чтобы часик поспать… Нет, тут без вариантов, что-то другое…

– Ладно, пошли в оружейку, проверим наличие оружия.

На пороге стоял зачумленный дежурный, который не мог смениться уже шесть длинных

лишних часов, и пожилой майор из службы вооружения УВД, которые, склонившись голова к голове, просматривали отпечатанные на машинке листы.

– Что тут у вас?

– Разрешите доложить, товарищи полковники, – мельком взглянув на них, ответил «оружейник», – проведена полная ревизия наличия оружия и боеприпасов. Все пистолеты, выписанные на «постоянку», сданы в оружейную комнату, все в наличии. Пистолет старшего сержанта Зеленцова и боеприпасы к нему в наличии, в ячейке старшины Мишина присутствуют восемь патронов и запасная обойма, номер на обойме соответствует номеру пропавшего пистолета. Доклад окончил.

– Покажи, – начальник областного УУР сунулся к открытому сейфу.

В маленьком отсеке, с бумажкой «Мишин», сиротливо лежала деревянная колодка с восемью пустыми гнездами, чуть выше темнело донце обоймы, ее товарки на месте не было. Все остальные отсеки радовали блеском коричневых рукояток свежевычищенных пистолетов Макарова и стройными рядами патронных гильз. Кое-где торчали замятые листы приостановленных на время рапортов на постоянное ношение оружия.

Михаил Алексеевич обернулся к дежурному по отделу:

– Я вот даже не знаю, что тебе сказать. То ли ты мудак, то ли молодец. Тебе сколько до пенсии осталось?

– Извините, товарищи полковники, – майор сунул один из экземпляров акта в папку, – я вас покину. Ревизия оружия проведена, остальное уже ваши вопросы.

Майор никаким боком никому из полковников не подчинялся, поэтому чувствовал себя вправе слегка фрондировать.

– Три года, товарищ полковник, – с тоской проводив удаляющуюся спину «оружейника», ответил дежурный.

– Наверное, ты не доработаешь. Там, – полковник ткнул пальцем в потолок, – не поймут, если никого не уволить.

– Разрешите обратиться, товарищ полковник, – от стола шагнул полный, рыжий старшина с круглыми, наглыми, навыкате глазами. – Старшина Знатков, помощник дежурного. Это я вчера выдавал оружие заступающим нарядам и ввел дежурного в заблуждение, что полностью все вооружились, соответствующий рапорт я написал.

– Пенсию уже оформил? – усмехнулся Свешников.

– Так точно, через шесть дней последняя смена, потом в больничку на обследование и все, рыбалка, пиво и прочие радости жизни. А за мой вчерашний косяк пенсии не лишают.

– Ладно, Олег Владимирович, я поддержу у генерала, что установлена вина помощника дежурного по отделу, старшины… как тебя там? – проверяющий обернулся к Дронову: – Надеюсь, что инспекция по кадрам этим кадром удовлетворится.

Следующие две недели прошли для нас как в аду. Развод начинался на полчаса раньше установленного, но пикнуть никто не смел. Президиум в ленинской комнате и первый ряд был заполнен всевозможными местными начальниками и проверяющими из области и города. Правила применения оружия спрашивали наизусть у каждого. Правила личной безопасности при досмотре, правила доставления задержанных были доведены под подпись каждому. Всевозможные самодельные шпингалеты, запирающие дверцы металлических «собачников» «уазиков» были безжалостно оторваны, и «водилы», матерясь, восстанавливали работу родных, давно сломанных, заводских запоров автопатрулей и «дежурок». Внезапно всю роту, даже меня, отвели в тир одной из школ, где выдали два защитного цвета цинка патронов и разрешили стрелять по мишеням, пока уши не опухнут.

Через пять дней хоронили Володю Зеленцова и старшину Знаткова. Колю Мишина взводный повез хоронить в Озерный район, на малую родину, где жили его старики. Григорий Андреевич Знатков,

отработавший в милиции двадцать шесть лет, к концу службы обленившийся, как кот, не бравший ночью телефонную трубку и не записывающий в журнал сообщения граждан, получив и расписавшись в приказе начальника областного УВД о неполном соответствии занимаемой должности, умер через два часа за своим рабочим столом, так и не успев получить свою первую пенсию. Поэтому и хоронили их рядом, на новом кладбище за «Барахолкой», в ветеранском квартале.

Огромное, уходящее к горизонту голое поле, со зловещими ямами отрытых могил, редкими кучками похоронных процессий и карканьем жирных кладбищенских ворон выглядело особенно жутко. Стулья с обитыми кумачом гробами, подушечки с медалями за выслугу Знаткова, сухой залп в воздух комендантского отделения и рвущая душу мелодия оркестра… Я медленно шел в очереди к могиле, чтобы бросить свою горсть земли, и думал, что в моей прошлой жизни не было гибели экипажа автопатруля, я бы это обязательно запомнил. Значит, история поменялась, хотя я ничего плохого не сделал, но колеса Сансары крутанулись куда-то не туда. Знатков умер и в той реальности, благополучно уйдя на пенсию, но не успев получить от государства ни копейки. Просто присел на первой своей рыбалке в качестве вольного пенсионера на камешек, забросил удочку. Когда к нему подошли соседи с вопросом, собирается ли он подсекать, он был уже холодный. Но автопатруль точно не погибал, Дорожный район в этом плане долгие годы был самым благополучным, и вот…

Глава двадцатая. Люди гибнут за металл, сатана там правит бал

Июль одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года

«Статья 91. Разбой с целью завладения государственным или общественным имуществом.

Нападение с целью завладения государственным или общественным имуществом, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья лица, подвергшегося нападению, или с угрозой применения такого насилия (разбой), – наказывается лишением свободы на срок от трех до десяти лет с конфискацией имущества или без таковой.

Те же действия, если они совершены:

б) с применением оружия или других предметов, используемых в качестве оружия;

е) если эти действия были направлены на завладение государственным или общественным имуществом в крупных размерах, —

наказываются лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет со ссылкой или без таковой, с конфискацией имущества или без таковой».

Уголовный кодекс РСФСР, 1960 год

Постепенно, как это всегда и бывает, удушающий узел жизни «по Уставу» стал ослабевать на шее личного состава Дорожного РОВД. Кроме смерти несчастного старшины Знаткова, не дождавшегося выхода на пенсию, других существенных потерь, к всеобщему удивлению, отдел по итогам проверки не понес. Все подряд командиры, начиная от начальника РОВД и заканчивая командиром взвода роты ППС, отделались строгими выговорами, которые, по всеобщему мнению, будут сняты к десятому ноября. Наряды худосочных «срочников» из единственной оставшейся в городе роты батальона спецмилиции [7] исчезли с улиц нашего района. Наверное, были отправлены на армяно-азербайджанскую административную границу, ложиться костьми, чтобы одни советские граждане не сильно увлекались резней других советских граждан.

7

Спецмилиция – подразделения военнослужащих срочной службы, в милицейской форме патрулирующие наиболее криминальные районы крупных городов. Основное времяпровождение, по наблюдению автора, в знакомстве и общении с девушками. Потом лафа закончилась – случился Сумгаит, и понеслось.