Постовой
Шрифт:
– Еще раз мне деньги попробуешь засунуть, я тебе руку сломаю, ты понял меня, падла?
– Понял, понял, начальник, отпусти!
Я, конечно, отпустил придурка и, не слушая злобное шипение за спиной, подошел к кабине автомобиля:
– Товарищ, водительское удостоверение, документы на машину и путевку, пожалуйста…
Водила, мужик лет сорока пяти, посмотрел на меня, как на пустое место, и стал неторопливо поднимать стекло, пытаясь отгородиться от жестокого мира, стопор на двери он опустил заранее. Я, улыбаясь, дождался, когда кромка стекла ушла в верхний уплотнитель, и пнул ногой по будке, отчаянно загудевшей от удара ботинком. Боже ж мой, какой идиот! Водитель, наверное, сам не понял, как на автомате выскочил из кабины и горестно закудахтал, защищая свою оранжевую «прелесть». И что за тяга у всех встречных сегодня хватать меня за нагрудный карман.
– Вы не имеете права, вы не гаишник! – начал права качать «грамотей».
– Ты лупень, дядя, правила дорожного движения, что ли, почитай. Водитель обязан предъявить документы по первому требованию работнику милиции или дружиннику, а не только работнику ГАИ. Да и наказывать я тебя буду не за правила дорожного движения.
– За что? – мужик был искренне озадачен. Никаких грехов за собой он не чувствовал.
– Это уже прокурор ответит, что там – уголовное дело за незаконное предпринимательство или хищение, или административка с конфискацией!
– Прокурор? – Похоже, что стройная картина мира мужчины рухнула.
– Ну, а как же. Сейчас отстраню тебя от управления транспортным средством, как подозреваемого в совершении преступления, и все. Машину с документами и доказательства совершения преступления отгоню в отдел, а уж там с тобой разбираться будут по полной.
– Доказательства?
– Ну да – доказательства. Ты где работаешь? ОРС дистанции пути? А весы, гирьки и столы, что в кузове у тебя, наверное, из ОРСа, и по документам там числятся?
Теперь за мной бегали оба – и водитель, и «купец», предлагая крепко дружить. Наконец мне это все надоело, я отдал водиле документы:
– Езжай, еще раз тебя здесь увижу… ну ты понял.
– Командир, извини, давай поговорим, – мелким бесом крутился передо мной бригадир торговцев фруктами, – прости, я ваших порядков не знаю, русский язык мало знаю. Скажи, сколько ты хочешь, мы все решим.
– Я выхожу на район в шесть часов вечера. Если еще раз увижу здесь эту порнографию, ни ты, ни твои земляки здесь работать не будут. Ты меня хорошо понимаешь?
– Понимаю, понимаю, – как китайский болванчик закивал головой мой собеседник.
– Раз понял, валите отсюда бегом.
Проводив взглядом подпрыгивающий на неровностях дорожного покрытия «москвич» и группу взволнованно галдящих дехкан, Дима недоуменно спросил:
– Паша, а что это сейчас было?
– Коррупционная схема, Дима. Ты в деле?
– Но он же и так тебе денег предлагал!
– Дим, я из его рук денег не возьму. Это народ такой, заплатят тебе рубль, а будут считать, что купили тебя с потрохами, да еще везде будут орать об этом. Так что – нет.
– А как тогда?
– Дим, вот оно тебе надо? Просто я тебе буду давать половину того, что получу. Рубля два-три, но каждый день, с каждой точки. Так что, братан, ты со мной?
Осторожность боролась в Диме с… скажем так, голодной молодостью. Как всегда, молодость победила.
– Что надо делать?
– Пошли искать понятых.
– ???
– Пошли.
Этот район считался элитным, бабки у подъездов сидели, но деревенских платков на головах у них не наблюдалось. Выбрав в результате быстрого разведопроса самых возмущенных творящимися во дворе безобразиями, особенно в части антисанитарии, и отобрав из них самых упертых, на мой взгляд, что еще верят в справедливость и не прогнутся под гнетом административного ресурса, я составил на начальника местного жэка протокол по статье 144 КоАП РСФСР, составил красиво, хоть используй в качестве учебного пособия.
– Теперь всё?
– Пока да, Дима, давай на ужин.
Конечно, я обманул Диму, это было еще не все, это была только часть схемы. Всю схему знать ему было не нужно, и не потому, что я ему не доверял. Слишком опасно все это было, слишком высока была цена за ошибку, а полностью контролировать другого человека, даже моего друга Диму, я не мог. Поэтому все участники схемы должны были замыкаться только на
Соседний дом был более старый, а так как не выходил на главные магистрали города, то и содержался маленько похуже. Покрутившись среди пахнущих кошками подъездов, я нашел вход в жилой полуподвал. Дверь в нужную мне квартиру была самой ободранной. Звонок отсутствовал, даже проволочки из побеленной известью стены не торчало. После долгих ударов ногой в дверь там обнаружились признаки разумной жизни: меня послали на **й. Я удачно ответил в рифму и продолжил долбить. Наконец дверь распахнулась, на пороге стоял огромный и похмельный медведь-шатун, по ошибке напяливший на себя трусы и сетчатую майку-алкоголичку. Я ойкнул и побежал к выходу из подвала. Охотники учат туристов не бежать от встреченного медведя. Даже если мишка не имел в отношении встреченного человека желания его покушать, увидев спину жертвы, он погонится за вами, и, следуя древнему инстинкту, обязательно догонит и сделает больно. Мой медведь инстинкту следовал с ревом «убью!», он бежал в нескольких шагах позади меня, задевая длинными руками стены. К счастью, бежать нам было недалеко. Возле лестницы, идущей наверх, было складировано хозяйство местного медведя. Я выбрал лопату для снега, широкую, из толстой фанеры, с рабочим лезвием, обитым жестью. В принципе, я никого не бил, просто рассматривал рабочий инструмент, когда медведь, не пытаясь даже затормозить, на всей скорости солнечным сплетением соприкоснулся с гнутым металлом. Упав и согнувшись на полу, в судорожных попытках вздохнуть, медведь как-то уменьшился в размерах и стал, наконец, похож на местного дворника.
– Тебя как зовут?
– Витя, – прозвучало между судорожными вздохами с пола.
– Денег хочешь?
Растрепанная голова, зажатая между коленями, вскинулась, на меня уставились любопытные глаза:
– Каких денег?
– Ты за нерусскими убираешь, у дома двадцать по улице имени Первого Вождя?
– Ну да, по утрам.
– Сколько они тебе платят?
– …
– Сколько платят тебе нерусские, Витя?
– Пять рублей в день.
– Теперь слушай внимательно. Завтра-послезавтра, или чуть попозже, к тебе подойдут и предложат убирать за ними вечером, около шести часов. Ты скажи, что согласен, но за пятнадцать рублей в день, так как тебе очень неудобно еще раз выходить на работу вечером. Тебя, естественно, пошлют подальше, скажут, что ты и свои пять рублей перестанешь получать. Эти ребята начнут сами свои вонючие ящики таскать к тебе во двор, складывать их у помойки. Относи их обратно. Потом, наверное, на тебя наедет участковый – нерусский такой, их земляк. Не поддавайся и звони сразу вот по этому телефону, скажи, что Витя звонит, я тебя сразу найду. Если все мы с тобой сделаем правильно, то тебе будут платить не пять, а пятнадцать рублей в день, пять будешь отдавать мне. Ты все понял? Согласен?
Витя, в голове которого уже завертелась праздничной каруселью пара дополнительных ящиков крепленого вина, радостно закивал головой.
– Ну, тогда пока.
Шагнув на лестницу, я остановился:
– Витя?
– А?
– У тебя квартира служебная?
– Да, а что?
– Забухаешь или меня обманешь – буду тебя каждый день в трезвяк сдавать, попадешь в ЛТП [10] , вылетишь с работы и из квартиры. Не бухай, а лучше на мотоцикл копи. Купишь себе «Яву» красную или «ИЖ Спорт», все бабы твои будут. Ты же красавец, с квартирой, только зубы начни чистить и футболку новую, что ли, купи. Давай, до встречи.
10
ЛТП – лечебно-трудовой профилакторий, вид лечебно-исправительного учреждения, где принудительно лечили от алкоголизма. Лечение продолжалось от шести месяцев до двух лет, по приговору народного суда.
Я уже ушел, а Виктор все стоял соляным столбом, от накрывших его с головой радужных жизненных перспектив.
За неделю мы провернули подобные операции, в той или иной версии, еще три раза. Остальные дворники были вменяемыми женщинами, поэтому бить их снеговой лопатой не пришлось. Естественно, что южные братья, под руководством своего вождя с лейтенантскими звездами, на наши мирные инициативы забили. Мы с Димой добросовестно, каждый вечер, сдавали командиру по четыре протокола за антисанитарию в отношении руководителей местных жилищно-эксплуатационных участков. Статья сто сорок четыре КоАП в журнале учета работы роты ППС была, поэтому наше рвение у командиров вопросов не вызывало.