Постоянная должность
Шрифт:
Брэйд пожал плечами.
— Может быть, и так. Во всяком случае, даже если у Джин Мэкрис и были основания, у нее нет достаточных знаний.
— А много ли нужно знать, чтобы переменить какие-то порошки?
— Здесь нужно не только знать, но и быть уверенным. Мне кажется, что нехимик просто побоялся бы иметь дело с цианистым натрием: а вдруг яд проникнет сквозь кончики пальцев? Вот у Роберты мог быть и мотив, если он собирался бросить ее, хотя у нас нет никаких оснований думать так. И к тому же она химик.
— Конечно, —
— Чепуха! — воскликнула Дорис. — Не отметай людей слишком легко и не оставляй в качестве подозреваемого только одного себя. Возможно, что большинство убийств в мире совершается из-за ерунды. Я уверена в этом.
— Ну, что ты говоришь, Дорис! Опомнись.
— Не старайся от меня отделаться, Лу. Я знаю, что говорю. — Она дернула нитку и принялась вязать в бешеном темпе. — Послушай, Лу, ты мог бы включить еще одного человека в список тех, кому не нравился Ральф Ньюфелд, человека, чья неприязнь возникла вследствие самого незначительного инцидента, и который тем не менее с удовольствием мог убить его.
Брэйд был поражен:
— Кто же это?
Дорис с ожесточением дернула запутавшуюся в клубке нитку:
— Я!
ГЛАВА 9
Естественно, первым побуждением Брэйда было рассмеяться, но хотя он этого и не сделал, а ограничился недоверчивым и резким восклицанием: Ты! — Дорис сразу же ответила:
— Не смейся! Я именно это имела в виду.
— Я не смеюсь, но ты не можешь говорить это серьезно.
— Ты, конечно, помнишь, что на прошлое рождество Ральф был у нас. Помнишь?
— Да, вместе с другими аспирантами. Мы их всех пригласили, — подтвердил он. — В тот раз, когда была разбита твоя ваза.
— Ты вспомнил и это? Хорошо, тогда ты, может быть, припомнишь, как все случилось?
Брэйд пожал плечами.
— Ее разбил Ральф.
Он сказал наугад, но такой ответ соответствовал направлению их беседы.
Дорис посмотрела на Брэйда уничтожающим взглядом, как бы перенося лично на него ответственность за то ужасное происшествие.
— Важно, КАК он разбил ее! Это была моя собственная ваза, Лу. Я сделала ее сама, когда занималась лепкой.
— Дорис, я это знаю!
Но ее горестные воспоминания, видимо, были настолько сильны, что от них не так просто было отделаться.
— Ваза была единственной по-настоящему красивой вещью, которую мне удалось сделать. У нее были правильные формы, удачная расцветка. Это было мое собственное творение. Я ее не покупала, я ее сделала.
Она опять отложила вязанье.
— Я рассказала гостям о вазе и показала ее. Они видели мои инициалы.
—
— Ральф стоял вон у той тумбочки. — Дорис показала на тумбочку возле большого кресла. Сейчас на ней ничего не было, и Брэйд неожиданно понял, сколь печальным был жест Дорис.
— Ральф стоял там. Он чуть-чуть двинул локтем, и ваза разлетелась на миллион кусочков.
Она смотрела на пол, несомненно, видя опять осколки.
— Несколько дней я пыталась собрать и склеить осколки. Но не смогла: их было слишком много.
— Но с кем этого не может случиться?! — заметил Брэйд.
— Это была не случайность, в чем ты сможешь убедиться. Я не хотела ничего говорить раньше, чтобы не осложнить твоих отношений с Ральфом. Но теперь он мертв, и я могу рассказать тебе все. В тот момент я как раз смотрела на него. Я видела, как двигался его локоть, хотя ему незачем было двигаться. И он не вздрогнул. Все остальные вздрогнули или вскрикнули, услышав грохот, а он нет. Он знал, что это произойдет, понимаешь? Он спокойно посмотрел назад, на осколки вазы и даже не извинился — ни тогда, ни позже. Он только слегка улыбнулся. Да, улыбнулся. Ему было приятно доставить мне огорчение.
Брэйд покачал головой.
— Ты придаешь этому слишком…
— Я рассказываю тебе, как оно было. — Глаза у нее были красные, но сухие. — И вот что, Лу, для кого-нибудь другого это было бы просто мелочью — какая-то разбитая ваза! Но для меня могло стать поводом к убийству. Если бы в тот момент у меня в руке оказался нож, я с радостью пырнула бы Ральфа.
Брэйд попытался говорить спокойно:
— Ну, что ты, Дорис! Тебе так только кажется. Ты могла заплакать, закричать на Ральфа, ударить его. Но, насколько я помню, ты сохранила полное самообладание, оставаясь безупречной хозяйкой. Ты мило распрощалась со всеми, когда пришло время, и только потом…
— С ним я не попрощалась.
— Тем не менее ты сохранила самообладание. И если ты смогла удержаться от крика, то тем более удержалась бы от убийства.
— Нет, крик здесь не помог бы. Я хотела не этого. Я скажу тебе, как отношусь к нему. Я обрадовалась, когда услышала о его смерти! Я выражала сожаление и беспокойство только потому, что его смерть затрагивала нас, — вот и все. С того дня прошел уже почти год, а я все еще не простила его и считаю его смерть заслуженной. Любой человек, который может сделать то, что сделал в тот вечер Ральф, наверняка многим отравил жизнь своей злобой.