Поступление
Шрифт:
Знакомые лорда поддержали его дружным смехом, а затем один из них осведомился:
– Как тебя зовут, языкастая нищенка?
На этот вопрос можно было бы огрызнуться, но молодая женщина предпочла ответить. Она гордо задрала носик и сказала:
– Я Мила Свон.
– Милая Мила, - с иронией прокомментировал блондин, но глава этой компании не принял сказанного.
– О нет, лорд Оуэн, даже не вздумайте. Это не то прозвище, что этой особы достойно. Ей нужно что-то короткое, полностью отражающее её суть. И скажу больше, я уже знаю подходящее имя.
– Да?
– Да. Перед нами плебейка, низкородное животное. А потому
– Тварь, - довольно просмаковал блондин и добавил. – Надо будет сообщить нашим.
Дураку было понятно, что нынче происходящее являлось ничем иным как началом грандиозной травли, а потому Мила, несмотря на часто бьющееся от страха сердце, поступила согласно интуиции - сделала пару решительных шагов вперёд.
– Да, я тварь, - при этом твёрдо заявила она. – Тварь, которая нисколько не боится пустозвона, у которого во рту одно дерьмо. И потому смотри-ка, спи с открытыми глазами. Как тварь и низкородное животное, однажды я могу показать клыки, и ты проснёшься с перегрызенным горлом.
Антуан Грумберг аж красными пятнами покрылся от сказанного и в результате не выдержал. Гневно рыкнув, он уж было бросился на Милу, но друзья его благоразумно остановили, своевременно ухватив за руки. Она же, глядя на это, хмыкнула и язвительно напомнила:
– Зря вы на площади вчера кичились, господин хороший. Вы первый правила академии нарушите. Первый вы отсюда вылетите.
Пожалуй, было глупо наживать себе врагов. Тем более таких врагов, из-за которых ректор запросто мог пересмотреть внутренние правила академии. Но вести себя покладисто тогда, когда она сталкивалась с дурным отношением к себе, Мила Свон просто-напросто не умела. Ну нисколечко! Поэтому, когда она пошла по своим делам дальше, молодая женщина, конечно, и пожурила себя, и почертыхалась. Вследствие этого даже едва ощутила вкус жидкой каши, миску с которой ей выдали заместо обеденного пайка в местной столовой. И, наверное, только по этой причине она вышла из-за стола сытой, так бы ни за что Миле не наесться столь маленькой порцией практически несъедобной жижи. Но аппетита не было никакого. И уже не только из-за встречи с лордом Грумбергом. Глядя на выданную ей тарелку, Мила кристально ясно поняла, что на еду придётся тратиться тоже. Если она не хочет заполучить цингу или слечь от истощения, то придётся смириться и подойти к прилавку платного буфета, благоухающего ароматами жаркого из барашка, сырного супа, тушёных почек кролика в вине, пряной рыбы с дымящейся картошкой…
Однако, если бы это были все проблемы. Ведь ещё канцелярия.
Скрипя зубами, Мила закупила необходимую для учёбы бумагу и пару карандашей, а также сумку, в которую тут же сложила своё скудное имущество. Подумав, остальное она предпочла закупать в будущем по мере необходимости несмотря на то, что часто встречаться с местным торгашом ей никак не хотелось. Чтобы он смог выдать товар в счёт долга, Миле пришлось показать удостоверяющий личность документ, и, само собой, красная метка привлекла к себе внимание.
«Ненавижу! Ненавижу эти бумажки!» - пряча за лиф карточку, мысленно взвыла Мила и даже почувствовала, как горят её щёки от гнева.
Однако, гнев гневом, но, стоило молодой женщине покинуть магазинчик, как неприятности продолжились. Судя по каменной стойке с солнечными часами (такие повсеместно на территории академии стояли) незаметно настало время встретиться с Саймоном и Питрином, а Мила
«Но чего теперь страдать?» - обречённо вздохнула молодая женщина и пошла в сторону площади.
Саймон и Питрин уже поджидали её, но видно недолго ожиданием томились, так как горячо обсуждали печальные подробности совместного предприятия.
– И он нет?
– Не, там… - тут Саймон поглядел на подошедшую к ним Милу и выразительно поморщился, перед тем как признался. – Можешь не говорить ничего. Я сумел со всеми нашими переговорить, все против.
– Ещё и нас винят, негодяи! – с жаром пожаловался Питрин. – Молвят, мол мы их на такое подбиваем, ибо обмануть хотим. По их разумению, сами-то мы никакое прошение подать не осмелимся. Так-то.
Теперь настала очередь Милы морщиться, но по итогу она всё же сказала:
– Я подам. Вы как хотите, а я всё равно подам.
– Милка, не стоит быть такой принципиальной и жадной, - попытался образумить её Саймон. – Я сам жаден до ужаса, конечно, всё кровь родительская. И сам принципиален, что правда то правда. Иначе не пошёл бы на мага учиться вопреки отцовским наставлениям. Но…
– Тут ни то, ни другое уже, - тяжело вздохнув, перебила Мила и рассказала про встречу с лордом. – Если я буду жить в общежитии в одной комнате с не пойми какими бабами, то это меня однажды дохлой в постели обнаружат. Под крышей профессора некромантии, этого мерзкого дроу, я буду себя в разы спокойнее чувствовать, как бы это сейчас ни звучало по-идиотски.
– Ох-хо-хох, - выразил столь незамысловатым образом свои эмоции Питрин, а затем вдруг махнул рукой. – Знаешь, я всё равно с тобой, Мила. Где мне безграмотному долго продержаться? Я ж даже их расписание чудное нисколько не понял. Так чего долг растить? Как отдавать буду, коли с учёбы выгонят? На каторге, что ль?
– Дело говоришь, - подумав, согласился Саймон с присущей ему степенностью и основательностью. – А потому я тоже с вами, пожалуй. Будь как оно будет, в конце-то концов.
– Это ты с чего расхрабрился так? – всё же удивилась Мила.
– Да мы, купцы Сильверы, хоть и осторожны, а всё ж не привыкли платить за то, что даром взять можно. А там, где двое, пусть будет и третий.
Они некоторое время молча смотрели друг на друга, а затем все вместе, не сговариваясь, направились в сторону главного корпуса академии. Украдкой наблюдающему за ними принцу Адьиру Морриэнтэ даже показалось, что он видит перед собой маленький боевой отряд.
Глава 9. Сдавайтесь, нас орда! А нас рать (с)
Закончив с нудными преподавательскими обязанностями, Найтэ поднялся на четвёртый этаж главного корпуса академии и, не задумываясь, повернул направо. Дорога в кабинет ректора была ему хорошо знакома. Более того, даже кто-либо незнающий планировку здания нашёл бы это помещение без проблем, так как перегораживающая коридор высокая резная дверь вряд ли вела в обитель простых смертных. Также, для тех, кто ещё бы мог усомниться, на ней висела золотая табличка с соответствующей надписью. Некогда Олаф фон Дали получил её в подарок из рук короля Верлонии. Тогдашний правитель решил порадовать своего подданного за пятьдесят лет верной службы на поприще главы Первой Королевской Академии.