Поступление
Шрифт:
– А-а-а!
– завопил он в голос от боли. – Жжёт как! Кажись, я ослеп!
– Братко! – встревоженно воскликнул другой рыжий детина с мясницким ножом на поясе, и Мила использовала свой шанс. Она ловко прошмыгнула между растерявшихся мужчин и со всех ног рванула прочь.
От жутких воспоминаний Мила вздрогнула, но зато смогла посмотреть на вдову более осмысленным взглядом.
– Михей хотя бы что-то моё оставил? Или, быть может, говорил куда собирается?
– Нет, - грустно покачала головой вдова, и от этого движения её чепчик ещё больше съехал в сторону.
Не выдержав эмоций, Мила разрыдалась в голос.
– Бросил… Он меня бросил!
– через слёзы только и могла лепетать она, и сердце вдовы сжалилось.
– Чего тут на скамье
– Я понимаю, миссис. Понимаю.
На ватных ногах Мила вошла в дом. И что ещё можно добавить? Разве что то, как плохо спала она в эту последнюю июльскую ночь. Предательство Михея оказалось чрезмерно болезненным. Мила вновь ожесточилась на мир и оттого обдумывала страшные вещи. Ей то хотелось броситься в погоню, то она намеревалась навести на след Михея разбойничью шайку, а то и вовсе в своих думах кровожадной атаманшей сей шайки становилась. Но поутру (когда исчезла последняя надежда, что Михей сбежал только из-за боязни, что напарница его сдаст, что он обязательно вернётся проверить возвратилась ли Мила) молодая женщина одумалась. Она поняла, что вернулась к тому, с чего начинала. У неё лежало в кармане всего два медяка (не успела их на обед в корчме потратить), а с двумя медяками хорошего будущего не жди. На приличную работу никто не примет с нынешними документами, красная метка она на всю жизнь клеймо.
«Демон бы побрал того деятеля, что ещё и дополнительный налог из-за красной метки ввёл!» - сразу подумалось Миле.
Ей казалось, что можно заботиться о нравственности Верлонии несколько иначе, нежели вынуждая ненароком ступивших на скользкую дорожку девушек всю свою дальнейшую жизнь приносить доход публичным домам. Ведь такие заведения единственные места, где обладательниц красных меток ждали с распростёртыми объятиями. В обмен на жильё, которое иначе не снимешь, в обмен на защиту, потому что жизнь шлюхи никто не ценит, такие девушки работали и работали, отдавая хозяину не менее половины своего заработка. И пока кто-то там богател, демонстративно распространяя в народе ненависть к падшим девицам, кто-то страдал от постыдных болезней и умирал при очередной попытке избавиться от нежеланного ребёнка.
И, само собой, мысли обо всём этом подвели Милу к выводу, что выбора, как такового, у неё нет. Тут уж либо в борделе свой долг отрабатывать, либо в Первой Королевской Академии магических наук.
Неожиданно для себя Мила Свон прыснула со смеха. Случайно пришедшее в голову сравнение показалось ей очень забавным! А затем Мила встала с кровати в намерении сделать компресс на ушибленную щёку. При этом, если судить по солнцу на небосклоне, было уже ближе к восьми утра, но Мила всё равно ступала тихо, как мышка. Она не хотела покидать уютный домик и по этой причине старалась не издать ни звука. Однако, время было не остановить. И потому где-то через полтора часа молодая женщина перестала бороться с неизбежным. Она вышла за дверь комнатки и, поблагодарив вдову за щедро предоставленный ночлег и завтрак, уверенной походкой двинулась обратно в Вирград.
Глава 7. У каждого своя головная боль
Мир это не только твой дом, твой город и твоя страна. Мир включает в себя много стран, некоторые из которых находятся даже на других континентах. Они могут располагаться так далеко, что несложно всплеснуть руками и сказать: «Как удивительно, даже не знал, что на краю света бывает такое!».
И действительно. Люди, что живут там, где-то совсем далеко, выглядят непривычно. У них другая кожа и другие глаза. Они одеваются иначе, ведут себя иначе и даже мыслят они совсем по-другому. А потому в то самое время, как Мила Свон решительно шагала по городским улочкам обратно в академию, на другом конце мира, что располагался глубоко на юге и далеко за Великой Имперской Стеной, некогда воздвигнутой, чтобы навеки отделить разные культуры
Одетый в длинный шёлковый халат пожилой мужчина с охваченными сединой волосами стоял на возвышении и наблюдал за тем, как его помощники кропотливо выводят линии ритуальной фигуры. Это был Шао Хаотико, верный слуга императора, прозванный за свой талант к магии Мастером, меняющим материю бытия.
– Земля есть основной элемент творения живого мира, ибо без тверди жить могут лишь духи, - доносился до великого мага протяжный голос старца, одновременно со словами бьющего бамбуковой палкой по металлическому диску. Диск этот был размером с большое блюдо и удерживался на запястье старика с помощью алых шёлковых нитей.
– Воздух есть второй элемент живого мира, ибо он отделяет твердь от мрака, в коем нет сущего.
Шао Хаотико вынужденно отвлёкся от созерцания подготовки к ритуалу, так как спелёнатый цепями дракон вдруг ощерился и агрессивно зарычал. Его длинное бескрылое тело принялось извиваться в новой попытке избежать своей участи.
– У-м! – грозно прикрикнул Шао Хаотико и, сжав ладонь в кулак, резко согнул её в локте. Стоящие поблизости воины поняли знак. Они энергично завертели воротки, чтобы натянуть удерживающие дракона цепи сильнее, и вскоре зверь утратил всякую возможность трепыхаться. А Шао Хаотико вновь начал вслушиваться в слова старца, чья длинная тонкая бородка почти касалась земли.
– Огонь есть третий элемент живого мира, ибо он даёт тепло, без которого мир поглотит вечный холод.
«Бам-м! Бам-м!» - мерно звенел диск.
– Вода есть четвёртый элемент живого мира, ибо она сдерживает жадное пламя и создаёт течение времени.
– Готово, мастер, - тишайше произнёс юный ученик Шао Хаотико, и маг показал распрямлённую ладонь. Ученик тут же склонился в низком поклоне и не разгибаясь попятился в сторонку. Он не мыслил даже видом своим отвлечь от дум великого мага – Первого Хранителя Стихий, Мастера, меняющего материю бытия.
– Свет есть пятый элемент живого мира, ибо свет порождает растения и животных, он пробуждает в человеке разум и волю.
– И есть ещё Смерть, - решил закончить заместо старца Шао Хаотико. Голос его после блеяния старика прозвучал подобно грому. – Это последний элемент живого мира, ибо каждая смерть даёт начало новой жизни.
После этих слов маг дал знак воинам и те, с трудом приподнимая носилки, разметили дракона на положенном месте внутри ритуального узора. После чего удалились подобно теням – неслышно и незаметно.
– Ты, о могучий властелин неба и пламени, - подходя ближе к дракону прихрамывающей из-за деревянной ноги походкой, произнёс Шао Хаотико и даже ласково погладил животное по чешуе возле клыкастой пасти. – Смирись со своей вынужденной смертью. Мы забираем её во имя жизни.
Вместо того, чтобы ощериться, дракон отчего-то обмяк, и Шао Хаотико приступил к сложному ритуалу. При этом никто из присутствующих не посмел смотреть на великого мага. Все помощники и воины стояли на коленях и, вытянув руки вперёд, смотрели только на землю перед собой. И о, какой же страшной эта земля была! Юг империи Золотого Паука всегда считался малопригодным для жизни, а потому в имперских летописях значилось, что там империя соседствует с самой смертью. Немыслимо высокие температуры и отсутствие дождей создали огромную пустыню. Но как с ней бороться имперцы знали! Долгие века они не дозволяли пескам продвинуться вглубь страны и, казалось, равновесие в противостоянии жизни и смерти будет вечным. Но пять с небольшим лет назад эти земли поразила болезнь. Никто не мог сказать, отчего она возникла, но однажды пески пустыни засверкали зелёными искорками, а в небе замерцало алое марево. Долгие три дюжины дней люди дивились происходящему и страшились его, ибо посмевшие дотронуться до зелёного песка начинали гнить заживо. Они умирали болезненно и быстро. Они сгорали за считаные сутки, и ни один лекарь не смог не то, что исцелить этих несчастных, никто не смог даже облегчить их страдания.