Поступление
Шрифт:
Ни один из советников не посмел озвучить новые возражения. Они замолчали. Замолчал и император. Словно глубоко задумываясь над чем-то, молодой правитель некоторое время сидел неподвижно и лишь после ударил жезлом о пол.
– Я даю полдюжины лет, чтобы вы подготовили армию, способную проложить мне путь до врат Лиадолла, - твёрдо сказал он.
– Такой мой приказ.
«Лиадолл. Страна эльфов», - ещё успел подумать гонец, прежде чем согласно взмаху руки императора один из охранников вытащил меч из ножен. Мгновением позже отрубленная голова гонца покатилась по мраморному
Глава 14. Всё дело в крови
Парой часов ранее, нежели Мила Свон направилась в кабинет декана, Олаф фон Дали ненароком встретил принца Адьира на окрасившейся золотом листьев аллее. Конец августа, в отличии от его начала, выдался на редкость ненастным и холодным. Осень вовсю спешила, и несмотря на то, что яркие листья пока ещё крепко держались на ветках деревьев и кустарников, порой и они опадали. Венценосный эльф, прикрыв глаза, прогуливался в одиночестве, наслаждался шорохом опавшей листвы.
… Это бедный ректор, будучи смертельно бледным, возвращался с очередного совещания в столице. И нет, не из-за обсуждаемых на совещании вопросов щёки ректора утратили румянец. Из-за невозможности покидать дела академии надолго несчастный мужчина был вынужден заниматься телепортацией, а такие путешествия редко какой маг выдерживал легко. Большинство вообще пару дней лежало в лёжку сродни тяжело больным, это Олаф фон Дали ещё сумел, эм-м, адаптироваться.
Но эльф об этом не знал.
– Вы уже вернулись? Так скоро? – искренне удивился он.
– Да, благодаря телепортации да. Зачем-то вернулся, - угрюмо буркнул пухленький ректор и выразительно посмотрел на суетящегося подле него секретаря. – Идите уже, Вильям, завтра я всеми этими делами займусь.
Вильям Брук поклонился и с недовольным видом ушёл. Кажется, он при этом ворчал себе под нос: «Совсем плохо дорожку чистят, вон сколько листьев опало. Надо бы дворникам взыскание за халатность сделать, а ещё…».
Лицо ректора, счастливого от того, что ему больше не надо выслушивать всякие гадости, даже приобрело живой розоватый оттенок… покуда он не вспомнил о долге.
– Я слышал, на вашей последней лекции произошло сущее безобразие, - по-актёрски мастерски выбирая интонацию произнёс Олаф фон Дали.
– Пожалуй, это можно назвать и так, - подумав, ответил принц Адьир. – Но замечу, если вдруг для вас это важно, что произошло всё не во время лекции, а сразу после неё.
– Благодарю за уточнение и приношу извинение, что вам пришлось столкнуться с подобным. Увы, академия в приёме слушателей ориентируется на способности, а не на то, насколько достойно абитуриенты воспитаны. Из-за этого в первые пару лет порой случаются такие вот, эм-м, неприглядные ситуации. Но, поверьте, мы не оставляем их без внимания.
– У меня нет сомнений. Я тоже подписывал лист ознакомления с правилами внутреннего распорядка, мне известны последствия.
Зря принц Адьир напомнил об этом обстоятельстве Олафу фон Дали. Ректор аж кисло поморщился так, словно ему в рот дольку лимона сунули. Вот если бы не эти дурацкие листы ознакомления, да ещё действительно
Вот и результат. Пусть теперь в целом в академии царит тишь да гладь, но эта Мила Свон… Она напрочь убивала весь положительный эффект! Можно сказать, всё стало только хуже. Там, где ей и Антуану Грумбергу доводилось появляться вместе, дисциплина резко спадала на нет. Будущие маги один за другим начинали лаяться как дворовые псы, и принц Адьир, будучи первокурсником, постоянно видел всё это. Ужас!
– Хм, - вдруг озарило ректора. – Быть может, чтобы вам не терпеть сквернословие однокурсников, мне заняться вашим переводом на курс выше? Я уверен, теорию магии вы и так знаете.
– Благодарю, но нет, - категорично отказался Адьир Морриэнтэ.
– Вы уверены? – жалобно уставился Олаф фон Дали на эльфа.
– Да. Сквернословие однокурсников нисколько меня не тревожит. Мне скорее даже любопытно, что некоторые из слов и выражений, которые я бы счёл приемлемыми употребить в том или ином контексте, оказывается ни в коем случае не стоит употреблять… К сожалению, наши учебные пособия по вашему языку следует переписывать. Они устарели.
– О, - многозначительно промычал Олаф фон Дали, не зная что ещё ответить.
– Кроме того, я обратил внимание, что практически все здесь, даже преподаватели, используют в своей речи недостойные обороты. В большей или в меньшей степени, но используют. Из-за этого от меня ускользает разница, когда человек ещё считается воспитанным, а когда нет. С поступками тоже самое. Например, я не вполне понимаю отчего профессор Фолтон отчитал только лер Свон. Да, она применила грубые выражения. Но причиной им послужила сделанная лером Грумбергом подножка, а такое поведение, в отличие от сквернословия, прямое нарушение правил внутреннего распорядка. Однако, лера Грумберга профессор Фолтон отчего-то рьяно защищал.
Непроизвольно Олаф фон Дали грозно нахмурился, так как о подножке ему никто ничего не донёс. Речь шла исключительно о том, что Мила Свон вдруг начала оскорблять благородного лорда и тот не стерпел. Как результат, бедному профессору теории магии, не очень-то способному к практическим моментам, пришлось разнимать готовых к драке студентов.
«Нет, тут на мэтра Ориона уже нельзя полагаться. Конфликт всё глубже. Да и раз Адьир Морриэнтэ видел подножку, то, значит, не он один свидетель», - похолодел ректор и, подумав, в срочном порядке вызвал к себе профессора Найтэ Аллиэра.