Посты сменяются на рассвете
Шрифт:
Она вымученно улыбнулась:
— Ах, о Бланке!.. Я не подумала... Конечно, Бланка — моя подруга детства.
Обрагон начал писать, в такт движению пера кивая головой. Чувствовал: женщина следит за ним. «Знает... Что-то знает...»
Он откинулся на стуле:
— Вот и отлично. Дело двинулось... Не просила ли ваша подруга детства передать что-либо брату?
— Неужели вас интересует лирика? Такие чувства, как любовь?
— Любовь и ненависть — родные сестры. А ненависть —
Она загасила окурок в пепельнице:
— Бланка просила передать, что любит братца и ждет его.
— И только?
— Разве этого мало? — искренне удивилась она.
«Неужели действительно любовная история? Нелепо. Однако вполне может статься...»
— А когда и где ждет?
И по тому, как вздрогнула, напряглась женщина, он понял: попал!
— Хочу предупредить вас...
Мерильда вскочила. Сделала несколько шагов к нему:
— О, как вы все мне надоели! Капитан, выпустите меня в Штаты!
«Ага, не хватило выдержки!.. Не помог и апломб. Думает, что мы что-то знаем... Что же мы знаем?..» Требовались еще какие-то, столь же удачные намеки. Ища их, он начал тянуть:
— Полагаю, что до выяснения некоторых обстоятельств сеньоре придется задержаться... Отдохнуть на острове Пинос.
Она ненавидящими глазами посмотрела на него:
— Покойный муж возил меня туда, показывал... Очаровательное место! Вилла с видом на море, только рябит в глазах от решеток! — Женщина подступила к нему: — Надеюсь, настанет час, когда мы встретимся там с вами!
— Напрасные надежды.
Она подперла бока кулаками:
— Да, для вас Пиноса будет мало! Вас будут стрелять на улице, как бешеных собак!
Обрагон ударил кулаком по столу:
— Осторожнее, сеньора!
Как он ненавидел ее! Не меньше, чем она. «Такие ездили смотреть на казни республиканцев, как на спектакли».
Он перевел дыхание:
— Политика — не ваша сфера. Прочтите и распишитесь.
Он пододвинул к ней листки протокола. Мерильда взяла, начала читать вслух:
— «Протокол допроса...» — Подняла голову. — Звучит недурно. — Голос ее предательски дрогнул.
— Куда вы направлялись в столь поздний час?
Она все еще смотрела на листы:
— Бульвар Пасео — обычное место моих ночных прогулок.
— А если я подскажу вам адрес, по которому вы шли?
Она отложила в сторону протокол. Молча пожала плечами.
— А если я вам подскажу: ваша подруга детства только что вернулась из провинции Лас-Вильяс... — Он растягивал слова, нащупывая и чувствуя, как она цепенеет. — Вернулась и привезла...
— Нет! — выкрикнула она. — Не тяните из меня жилы!.. Если я скажу, что вам нужно, вы выпустите
— Содействие следствию подтвердит вашу невиновность.
Мерильда отошла к своему креслу, в угол комнаты. Села. Закурила. Обрагон увидел: она успокоилась. В чем он промахнулся?..
— Вы и без меня все знаете... — Она сделала затяжку. — Да, Бланка привезла с собой Конрада. И в эту минуту он находится у нее дома.
Феликс с огромным трудом удержал восклицание. Нагнул голову, закрыл глаза, чтобы подавить в себе желание вскочить.
Она же подумала, наверное, что это сообщение нисколько его не удивило:
— Видите, я сказала правду... Я свободна и могу уезжать в Штаты?
«Не может быть!.. Этого не может быть!.. Так просто...»
— А куда и зачем вы шли?
Мерильда поднялась, оправила кофту. Подошла к столу. Вынула из лифа записку:
— Вот, он сам написал. — Протянула листок капитану: — Пароль: «Аделанте», отзыв: «Фиалка». Я должна была передать — и получить устный или письменный ответ.
Обрагон взял записку, пробежал торопливо написанные строчки. «Текст зашифрован. Но почерк Маэстро. Адрес явки... Пароль... Да, кажется, правда».
За домом куранты пробили один раз. Звук медленно таял.
«Час ночи... Понадобился всего час, чтобы ты предала родного брата и подругу детства... Эх вы, герои!..» Эта женщина уже не вызывала у него ничего, кроме презрения. Он нажал кнопку звонка.
Вошел сержант.
— Уведите. И немедленно вызовите ко мне...
Его прервал телефонный звонок.
12
Бланка подняла руку. Перстень поблескивал на пальце.
«Он сказал: «Перед богом и всем светом!..» Как в сказке о прекрасном принце... — Она перевела взгляд на диван. — Брачное ложе?.. Сейчас... И мне совсем не страшно».
Посмотрела на него. Конрад молча стоял посреди комнаты.
— Ты, наверное, очень устал?.. Ты давно приехал?
Он огляделся:
— Мечты...
Провел ладонью по лбу. И словно бы стер рукой то выражение лица, которое было еще мгновение назад. Из мягкого, грустно-восторженного оно вдруг стало жестким.
— Мерильда почему-то не вернулась. Мне надо уходить.
И голос его стал другим. Резким.
— Я не улавливаю смысла в твоих словах...
— Я не имею права, Бланка. Извини, я дал волю чувствам. Я должен немедленно уйти.
«Куда? Почему? — Обида захлестнула ее. — Не любит!..»
— Не понимаю...
— Нам надо уходить, — решительно повторил он.
«Уходить...» — эхом отозвалось в ней.
— Мы пойдем с тобой вместе. Мы будем идти с тобой рука об руку — до конца.