Посты сменяются на рассвете

Понизовский Владимир Миронович

Вот и лодки.

Андрей приказал своей группе:

— Отплывайте! Остаемся только я и Божидар.

Лодки вспороли носами воду. Течение подхватило и понесло их вниз. Бойцы налегли на весла — и вот уже одна за другой черные их тени растворились в предрассветном тумане.

Совсем недалеко, за бугром, сыпал очередями пулемет, мгновениями замолкая, будто захлебываясь от ярости. Частили винтовочные выстрелы.

«Черт подери, где же Росарио и его группа? Где Лусьяно и рабочие?..»

Он ждал. Пытался растянуть секунды и минуты, как пружины эспандера, все ясней понимая: что бы там ни произошло с группой пикадора

и с Лусьяно, ждать дольше бессмысленно. Каждая секунда промедления может стоить жизни бойцам группы Гонсалеса. Но Андрей знал и другое: если отойдут они, никому из бойцов лейтенанта уже не добраться до левого берега... Может быть, он думал еще и о том, что в эти мгновения решается его спор с комиссаром? Может, думал о Лене?.. Нет. Только о парнях, которые ушли вслед за Росарио и должны вернуться. Он действовал по неписаному параграфу незыблемого закона: товарищей не бросают в беде. Почему же нет группы? Ему почудилось, что сама труба, как удав, стиснула его товарищей извивающимися стальными кольцами...

Пулемет замолк. Снова зашелся в кашле — и снова оборвалась очередь. Одинокими и беспомощными показались хлопки винтовочных выстрелов.

Он больше не имеет права ждать...

Однако не успел Андрей подать сигнал к отходу, как послышались треск сучьев, шарканье тяжелых шагов, колыхнулись ветви и на берег выбрались из-за кустов люди. Бойцы поддерживали под руки тяжело раненного, его безжизненные ноги носками сапог гребли траву, сучья, песок. В этом обвисшем Андрей узнал комиссара.

Гонсалес мутным взглядом посмотрел на командира:

— Todo est'a terminado... No podemos sostenernos m'as... [11] — Вскинулся, глаза его загорелись: — !Ordene! !Ordene! [12]

Лаптев помог бойцам уложить комиссара на дно лодки, сам перевалился через борт, обеими руками обхватил весло и отвел его для гребка. И в эту последнюю секунду на берег выбежали двое, они несли третьего. Это были рабочие и Лусьяно.

11

Все... Больше мы держаться не могли... (исп.)

12

Сигнал! Давай сигнал! (исп.)

— В лодки!

Пока отплывали, Божидар перебросился с рабочими несколькими словами. Перевел Андрею:

— Они уже успели выйти за ворота, когда на заводе началась тревога. Лусьяно был бодрый. Он сказал, что может быть погоня, они не должны идти прямо к лодкам — выдадут всех нас. Они пошли далеко в обход, и сил у него не хватило. Несли его, поэтому опоздали.

Лодки вырвались из-под навеса ив. Только те две лодки, предназначенные для группы Росарио, безмолвными пустыми гробами качнулись на черной воде.

Лаптев греб, а сам до рези в глазах вглядывался в уходящий берег. Потом, одной рукой подняв весло, чтобы не мешать грести другим, дотронулся до колючей щеки Гонсалеса. Комиссар шевельнулся, открыл глаза. Взгляд его был осмыслен. Он разомкнул губы, с сипом спросил — Андрей не разобрал слов.

— Комиссар спрашивает о той группе, — перевел Божидар.

Андрей

пожал плечами и снова взялся за весло.

Они миновали излучину и вышли на открытое место. Со стремительным посвистом взмыла ракета, вспыхнула в небе и повисла, казалось, над ними, над их лодкой, озарив мертвенным ярким светом реку и каждую щепку на ее волне. Бойцы невольно припали к бортам. Но их уже заметили. С франкистского берега ударили сначала винтовочные выстрелы, а потом застучал пулемет. Вода вспенилась фонтанчиками. Из лодки ответили выстрелами наугад, на звук. Пулеметная очередь настигла их. Пробарабанила по борту, вылущила щепу. Кто-то вскрикнул. Андрею обожгло лоб и сбило в воду берет. Он перегнулся, подхватил берет, натянул на голову. На глаза, на лицо потекла густая горячая вода. Провел ладонью. Вода была липкой. Поднес руку к глазам. Пальцы черные. Кровь? Почему же не больно?..

Ракета с шипением врезалась в реку. Стало очень темно. Бойцы налегли на весла. Лаптев услышал глухие стоны.

— Кого?

— Комиссара! — отозвался Божидар. — Снова в грудь.

Опять взлетела ракета. И еще одна, и еще... Но их лодка была уже далеко, а первые достигли своего берега. Оба рубежа полыхали огнем, трассирующие пули со свистом прочерчивали над их головами цветные арки. Еще в воде их лодку подхватили, втянули на песок.

— Помогите комиссару!

Санитар склонился над Гонсалесом, начал с хрустом разрывать санпакет. Раненый хрипло стонал. В куртке на груди темнела дыра. Из нее медленной струйкой сочилась кровь. На смуглом лице комиссара выделялись побелевшие губы.

Божидар приподнял Гонсалеса, помогая санитару стащить куртку, и осторожно вынул руку из-под его спины. Она была черной от крови.

Быстро светало. Высоко над рекой розовым золотом засветились облака. Стрельба с обоих берегов прекратилась.

Андрей посмотрел на часы. Неужели всего тридцать две минуты, как они вырвались из зловонной трубы? И через три минуты...

Он повернулся к комиссару. Тот пристально смотрел на него. Пошевелил белыми губами, обрамленными жесткой черно-седой щетиной:

— ?Pero que pas'o? ?Por qu'e?.. ?Ud. cumpli'o con su deber? ?Si o no? [13]

— Сейчас! — Андрей пальцами правой руки охватил часы.

Секундная стрелка с фосфоресцирующим острием начала обегать черный круг циферблата. Каждое ее движение отдавалось в руке, в висках. Она пульсирует? Или в такт ей пульсирует кровь? Четверть круга... Половина... Три четверти...

13

Так что же? Почему?.. Вы сделали свое дело? Сделали? Да или нет? (исп.)

Вот и минутная стрелка, повинуясь ей, передвинулась на деление.

Тишина... Лаптев почувствовал, как обмякают руки.

И вдруг там, за рекой, за холмами, всплеснулось что-то багровое и черное, полыхнул ослепительный огонь. А еще через мгновение заколебалась земля, застонала река, ударил в лицо горячий ветер, небо начала заволакивать черная пыль. И только потом троекратным эхом донесся оглушающий грохот.

Комиссар встрепенулся. Его бескровные губы дернулись.

— Что ты говоришь? — наклонился Андрей.