Посвисти для нас

Эндо Сюсаку

Он позвонил в клиническое отделение из запруженного посетителями вестибюля, и Эйити быстро вышел его встретить. Выполнив за отца все необходимые формальности, он сказал:

— Пойдем сразу на рентген.

— А к терапевту не надо?

— Между прочим, я работаю в этой больнице. Врачом, — с раздражением ответил Эйити. — Делай, пожалуйста, как я говорю.

Шагая по коридору, где ожидали приема амбулаторные больные, и глядя на сына в белом халате, легким поклоном головы приветствовавшего

проходящих мимо, Одзу испытывал одновременно удовлетворение и радость. Конечно, Эйити отличался от него, по-другому смотрел на вещи, но он в присущем ему стиле делал полезную для всех этих людей работу.

— Народа полно. У каждого кабинета сидят, — отметил Одзу, но Эйити, видимо, неправильно его понял.

— Я попросил, чтобы тебя приняли без очереди.

— Ты тоже там будешь?

— Да, буду.

У рентгеновского кабинета, над которым горела красная лампа, с опущенными головами сидели пять-шесть пациентов.

— Я могу подождать своей очереди…

— У меня дел куча. Заходи, пожалуйста.

В затемненном помещении Одзу увидел двух мужчин в защитной амуниции, напоминающей ту, что надевают кетчеры в бейсболе.

— Тадзу-сэнсэй, это мой отец, — представил Одзу сын.

Одзу, оказавшийся в окружении рентгеновского оборудования, поблагодарил рентгенолога:

— Я вам очень признателен за то, что вы делаете для моего сына.

Одзу разделся до пояса и встал на платформу рентгеновского аппарата. Эйити протянул отцу стакан, наполненный белой жидкостью, и листок бумаги, на котором лежало несколько похожих на маленькие фасолины таблеток.

— Отец, выпей, когда Тадзу-сэнсэй тебе скажет, — распорядился он.

— Пейте залпом.

Жидкость была густая и неприятная на вкус. Ощупывая подреберную область, врач попросил Одзу выпить еще и задержать дыхание.

Одним стаканом дело не ограничилось. Одзу пришлось заталкивать в себя жидкость еще и еще. Он проделывал это с зажмуренными глазами. Тем временем сын и рентгенолог о чем-то перешептывались, перемежая речь немецкими терминами.

— Сейчас мы опустим платформу, лягте на спину, как вам удобно.

«А вдруг у меня рак?» — мелькнуло в голове у Одзу.

— Задержите дыхание. Сейчас еще один снимок.

«Рак так рак. Я пожил достаточно. Запросто могло убить на войне, — размышлял Одзу. — Как Хирамэ. Как Хирамэ, который тогда погиб…»

— Все. Закончили.

При этих словах Одзу слез с платформы и протянул руку к корзине, где лежала его одежда.

— Ну что?.. Плохо мое дело?

— Особых причин для тревоги я не вижу. Есть старый рубец на двенадцатиперстной кишке. Он вызывает гастрит. Серьезных оснований для беспокойства нет.

Вместе с облегчением Одзу посетило тяжелое гнетущее чувство: придется и дальше тянуть этот воз под названием

жизнь.

Выйдя с Эйити из темного рентгеновского кабинета, Одзу вытер с губ носовым платком следы белой жидкости, которую ему пришлось пить.

— Спасибо, — поблагодарил он сына. — Благодаря тебе теперь я спокоен.

— Лекарство я потом заберу из аптеки. Соберешься сегодня на работу, на обед порцию лапши и больше ничего. Выпивку на какое-то время под запрет.

— Все понятно. — Одзу верил сыну. — Ты сейчас куда?

— В хирургический корпус. Мои подопечные там лежат.

— А можно посмотреть?

Отец сконфузился от собственной неожиданной просьбы. Эйити едва заметно улыбнулся.

— Конечно. Только в палаты не заглядывай.

Одзу не знал, чем каждый день занимается в больнице сын. Прежде всего потому, что, придя домой с работы, Эйити никогда не говорил об этом. Но в тот день, раз уж Одзу оказался в больнице, ему захотелось посмотреть, где лежат пациенты его сына.

Они миновали длинный коридор, вызвали лифт. По дороге Эйити давал пояснения:

— Здесь кабинет радиологии. В этом кабинете занимаются исследованием мочи, крови и секреторных жидкостей всех пациентов больницы.

Одзу слушал и кивал: «Понимаю, понимаю».

На улице ярко светило солнце, однако в коридоре хирургического отделения, по обе стороны которого тянулись двери больничных палат, было сумрачно.

— И ты все время здесь находишься?

— Нет. По большей части в клиническом отделении.

— Как здесь тихо.

— Хм-м. Тут всегда так.

Эйити опустил руку в карман халата и добавил устало:

— Ну, мне надо обойти пациентов.

И скрылся в одной из палат, оставив отца одного.

Одзу постоял немного у двери, ведущей в коридор. Уборщица тряпкой мыла пол.

Двери лифта напротив раздвинулись, и он увидел сидевшую на каталке женщину в больничном халате, которую сопровождала медсестра. Одзу скользнул взглядом по повернутому в профиль лицу женщины, и ему показалось, что он ее где-то видел.

Чем-то она напоминала Айко Адзуму.

Но та Айко, которую он видел в последний раз лет тридцать назад, была моложе. И она не могла оказаться в этой больнице.

Пациентка и сестра скрылись в палате по правую сторону от коридора. Одзу опустил глаза и стал спускаться по лестнице, которая была тут же рядом.

Расставшись с отцом в коридоре, Эйити осмотрел двух своих пациентов и заглянул в палату, где лежала Айко Нагаяма.

— Мы на обследование ездили, — сказала сестра, выталкивая каталку в коридор. — Она два раза жаловалась на самочувствие.

— На обследование? Какое же?

— Обследование ткани печени.

— Я ничего об этом не слышал…