Потаенный свет

Коннелли Майкл

Я достал саксофон из футляра и приготовился играть. Каждый урок начинался с того, что я пытался воспроизвести «Колыбельную» Джорджа Кейблса, которую впервые услышал на компакт-диске Фрэнка Моргана. Мелодия была медленная, несложная, но исполненная истинного чувства, одновременно печальная и радостная. Песня была короткая, звучала в записи всего полторы минуты, повествовала об одиночестве в этом мире. Я решил, что если я научусь хорошо играть ее, этого будет достаточно. Ничего большего мне не нужно.

Сегодня «Колыбельная»

казалась мне похоронным маршем. Пока играл, я думал о Марте Гесслер. Я словно видел ее портрет в газете и на телеэкране в одиннадцатичасовом выпуске новостей. Я вспоминал, как моя бывшая жена рассказывала, что одно время они с Мартой были единственными женщинами – специалистами по раскрытию банковских грабежей. Им досталось немало насмешек и оскорблений от мужчин, прежде чем они доказали, что работают не хуже их. Они выследили и взяли бандита Тустепа, которого так назвали, потому что он всегда уходил с добычей, пританцовывая.

Я играл, а Шугэ Рей смотрел, как я перебираю пальцами клавиши, и одобрительно кивал. Потом закрыл глаза и стал притоптывать в такт. Когда я закончил, он открыл глаза и улыбнулся:

– Получается.

Я покачал головой.

– Только табак из груди надо выдавить, чтобы легкие в полную силу работали.

Больше года я не притрагивался к сигаретам, но раньше выкуривал по две пачки в день, и мои легкие уже не могли работать в полную силу. Иногда вдувать воздух в трубку было так же трудно, как катить валун в гору.

Я играл еще минут пятнадцать, сначала пытаясь подражать Колтрейну с его любимыми «Глазами души», а потом одолеть коронный номер Шугэ Рея «Милое местечко». Вещь была сложная, полная звуковых перепадов и причудливых ритмических фигур. Я часто играл ее дома, чтобы затем угодить старику.

В конце укороченного урока я поблагодарил учителя и спросил, не нужно ли ему чего-нибудь.

– Только музыку, – промолвил он.

То же самое он отвечал всякий раз, когда я спрашивал. Я положил саксофон в футляр и вышел из зала.

Когда я направлялся к выходу, в коридоре появилась Мелисса Ройл. Я улыбнулся ей:

– Здравствуйте, Мелисса.

– Привет, Гарри. Как прошел урок?

Мелисса Ройл приезжала сюда навестить мать, страдающую слабоумием. Та не помнила, кто она и где находится. Мы познакомились с Мелиссой на рождественском обеде и сталкивались друг с другом во время посещений. Вскоре я заметил, что она приурочивает свой приезд к моим занятиям в три часа дня. Пару раз мы посидели за чашкой кофе, а однажды я даже сводил ее в «Каталину». Мелисса сказала, что это интересно, но я понял, что она не разбирается в музыке и равнодушна к ней. Ей было просто одиноко, и она искала кого-нибудь, с кем провести время. Что ж, нам всем одиноко.

Мы оба ждали, сделает ли другой шаг к сближению, хотя ее приезды к трем или четырем часам уже можно считать таким шагом. Но в настоящую минуту мне было некогда беседовать с Мелиссой. Надо бы отправляться

в Уэствуд.

– Вроде получается, – ответил я. – Во всяком случае, так утверждает мой учитель.

– Замечательно! – улыбнулась она. – Когда-нибудь вы дадите здесь концерт.

– Ну, до этого далеко.

Мелиссе за сорок. Как и я, она в разводе. У нее каштановые волосы со светлыми прядками, которые, как она призналась, придумала ее парикмахерша. Улыбка у нее потрясающая – широкая и очень заразительная. Если быть с этой женщиной, необходимо трудиться денно и нощно, чтобы эта улыбка не сходила с ее лица. Я не знал, способен ли на это.

– Как ваша мама?

– Вот иду к ней. Вы уже уезжаете? А то я подумала, мы могли бы зайти куда-нибудь и выпить кофе. Я к маме на пять минут.

Я принял огорченный вид и посмотрел на часы:

– Увы! В четыре я должен быть в Уэствуде.

Мелисса понимающе кивнула, но по выражению ее глаз я понял, что она приняла мои слова за отказ.

– Тогда не буду вас задерживать. Вы и так уже опаздываете.

– Да, мне пора. – Но я стоял и смотрел на нее.

– В чем дело? – спросила наконец Мелисса.

– Стараюсь сообразить, когда мы смогли бы встретиться. Тут одно расследование подвернулось…

В ее взгляде мелькнуло подозрение.

– Вы же говорили, что ушли в отставку.

– Да, но взялся поработать – в качестве побочного занятия. Как говорится, вольным художником. Сейчас с одним фэбээровцем встречаюсь.

– А-а, ну езжайте. Будьте осторожны.

– Так можем мы увидеться как-нибудь вечерком на следующей неделе?

– С удовольствием, Гарри.

Подавшись вперед, Мелисса поднялась на цыпочки, чмокнула меня в щеку, потом повернулась и зашагала по коридору. Я смотрел ей вслед.

Выходя из здания, я размышлял над тем, что я делаю. Я пробуждал в этой женщине надежду, которой не суждено сбыться. С моей стороны это ошибка, которая обернется обидой и разочарованием.

Я сел за руль и твердо сказал себе, что надо закончить прежде, чем началось. В следующий раз я объясню, что я не тот, кого она ищет. Я не сумею удержать улыбку на ее лице.

10

Было уже пятнадцать минуть пятого, когда мой «мерседес» остановился у федерального здания в Уэствуде. Я направился от парковки к дверям, но вдруг зазвонил мобильник. Это была Кейша Расселл.

– Гарри, хочу тебе доложить. Я сделала полную распечатку и уже опустила ее в почтовый ящик. Одну вещь я тебе неверно сказала.

– Какую?

– Материал по тому делу был пару месяцев назад. Сама-то я в Лондон ездила. Я давно в газете, вот мне и дали четырехнедельный оплаченный отпуск. А он пришелся как раз на трехлетнюю годовщину исчезновения Марты Гесслер. И Дэвид Феррелл накатал статеечку. Правда, ничего нового. По-прежнему неизвестно, где она.

– Ты говорила, ее считают мертвой.