Потанцуй со мной
Шрифт:
На следующее утро Тесс разбудил стук в дверь школы. Она спустилась вниз в пижамных штанах с накинутой поверх красно-черной фланелевой рубашкой Иена. К счастью, Рен не разбудил стук.
Тесс ожидала увидеть очередного нуждающегося в медицинской помощи по ту сторону двери. Однако там стоял Фредди Дэвис.
— Ваш телефон не работает, — обвиняюще заявил он.
Тесс откинула с глаз волосы.
— Большой сюрприз.
— Вам нужно явиться в полицейский
— Что я натворила на сей раз?
— Не вы. Ваш муж?
— Мой муж?
— Он в тюрьме.
ГЛАВА 24
Тесс чуть не врезалась в зад какого-то джипа, когда увидела, что натворил Иен.
Он разрисовал город.
Раскрашено было повсюду: фасад «Разбитого дымохода», над вывеской «Петуха», боковая стена Апостольской церкви Огненных Ангелов и западная половина Центра отдыха Брэда Винчестера. Даже столбы уличных фонарей и телекоммуникационные шкафы.
Тесс припарковала машину, примотала Рен к груди и вышла. Глаза разбегались, куда смотреть в первую очередь. На животных на Центре отдыха — светящуюся птицу с распростертыми крыльями, мультяшную мышь, комнатную муху? А как насчет дирижабля на «Петухе» или символов веры, встроенных в цветные потоки на церкви?
Красиво, смешно, гротескно и заставляет задуматься. Все вместе. По большей части это было сделано с помощью трафаретов, но, тем не менее, один человек не смог бы сотворить все это за одну ночь. Ему явно помогли.
Тесс повернулась, заново осматривая сотворенное, но по мере того, как все глубже вникала в то, что представало перед ней, становилась все более озадаченной. Она повидала десятки фотографий уличного искусства Иена. Концепции принадлежали ему, но что-то в технике исполнения казалось незнакомым.
За исключением «Разбитого дымохода».
Она могла бы узнать его работы из тысячи других художников. Его игра цветом, точное исполнение, масштаб.
По фронтону «Разбитого дымохода» было нарисовано трафаретное изображение женщины. Женщины. Определенно не Тесс. Обдуваемая ветром мускулистая амазонка со светлыми волосами. Сильная. Красивая. Решительная. Олицетворение бури. Рядом с ее ногой маленькими буквами красовалась его подпись ИГН4.
Завороженная, Тесс впитала работу целиком, а затем по частям. Глаза и нос. Сильный подбородок. Вьющиеся пряди. И…
Ее взгляд метнулся к мускулистой икре. К колену. Локтю. Мочке уха.
Конечно, она ошибалась.
Ее взгляд перебегал с одной части фигуры на другую.
Там. Вон там. А также… ТАМ!
О, Боже…
Части тела Тесс были тщательно нарисованы на теле амазонки! Пальцы ног в локте, нос в мочке уха, грудь… Грудь в колене. Тесс была везде!
Она схватила Рен и, заметив, отступила на шаг… перед ней… прямо на спине амазонки…
Нет! Даже он не посмел бы…
Но он посмел. В тени талии амазонки прятались ее собственные
Сволочь!
Тесс не собиралась спасать его из тюрьмы. Она собиралась его убить!
Фредди вскочил со стула, когда Тесс ворвалась в полицейский участок и потребовала:
— Пустите меня к нему!
— Я должен обыскать вас, прежде чем пустить.
— Черта с два!
Фредди, по-видимому, решил, что женщина, какой бы разъяренной ни была, не может причинить слишком много вреда, если к ее груди привязан ребенок, потому что открыл ящик стола, вытащил ключи и провел ее в коридор.
В единственной тюремной камере имелись унитаз из нержавеющей стали и койка с синим полиуретановым матрасом, где крепко спал Иен. Фредди открыл для Тесс решетчатую дверь.
— Позовите меня, если что.
— Хорошо, — пообещал Иен хриплым голосом.
— Не вы, — поправил Фредди. — Она.
— Оно и видно, что вы ничего не понимаете.
Когда Фредди ушел, пара потрескавшихся кожаных ботинок опустилась со стуком на пол камеры. Иен встал. Он еще не представал в более неряшливом виде: волосы не стриглись с тех пор, как Тесс в последний раз видела его, и на подбородке была как минимум недельная щетина. Но вместо того, чтобы смотреть на Тесс, Иен смотрел только на Рен.
— Эй, солнышко, помнишь меня?
Рен встрепенулась при звуке его голоса. Иен подошел к Тесс и вытащил малышку из слинга.
— Посмотри-ка на себя… Да ты выросла на целый фут.
Рен уставилась на него блестящими темно-синими глазами, вглядываясь в каждую черточку. И улыбнулась. Широкой, липкой, слюнявой улыбкой. Иен прижал малышку к своей шее, повернулся спиной к Тесс — повернулся спиной! — и отнес Рен в другой конец камеры, все время напевая ей что-то: «…так по тебе скучал…моя большая девочка… мое солнышко…»
Тесс ждала.
«…Диснейленд… и цирк. Поставим палатку и станем читать книжки…»
Тесс скрестила на груди руки.
«…играть в баскетбол и рисовать…»
Тесс постучала ногой.
— …ездить на велосипедах. — Наконец он повернулся к Тесс. — Мы будем танцевать вместе.
Ее сердце подпрыгнуло в груди. Она сцепила зубы.
— Ты выставил мое влагалище на стене «Разбитого дымохода»!
Иен улыбнулся.
— Это знаешь ты, и знаю я. Ты собираешься рассказать кому-нибудь еще?
Тесс собиралсь врезать ему по первое число, но затем остановилась. Все части ее тела были там, изображены в миниатюре на амазонке. И еще… Если бы она не знала, что они вдвоем творили той ночью в студии, узнала бы она эти мелкие штрихи такими, какими они были? Конечно, кто-нибудь да заметил бы грудь или пупок, но не так, как если бы Иен подписал эти части ее именем.
Тесс смотрела на него вопросительно.
Рен внимательно изучала Иена, но теперь все его внимание сосредоточилось на Тесс.