Потанцуй со мною, месяц
Шрифт:
Я подхватил ее под бедра и предложил:
— Попробуй сесть на него. Если не уверена, то просто возьми рукой и направляй в себя.
— Я тяжелая, Марк. — она испуганно округлила глаза. — Я ведь раздавлю тебя.
Я бы, наверное, расхохотался, если бы не видел, что она всерьез переживает.
Поэтому быстро подхватил ее, перевернул, навалился сверху и крепко прижал, чтобы не вздумала вырваться.
— Зря боишься. Но я подожду, когда ты сама захочешь.
Глаза-блюдца сделались совершенно несчастными:
— Я такая
— Угу. — пробормотал я, прикидывая, как лучше ее поцеловать. — Ужасно. И поэтому я всю ночь с тебя не слезал, — чтобы не умереть от скуки.
— Просто у тебя большие потребности. — кажется, или меня оправдывают?
— Ты даже не представляешь, какие большие. — я обхватил губами призывно маячивший перед глазами розовый сосок.
Она ахнула, закатила глаза и прерывисто задышала. Сквозь сладкий стон прошипела обвиняюще:
— Еще как представляю — целую неделю слушала, как ты….
Я ухмыльнулся и сжал упругую грудь, так удобно ложащуюся в ладонь:
— Уверен, это просто сказалось целебное воздействие морского воздуха. Так-то я очень скромен в мужских потребностях, и обычно провожу ночи на своей половине кровати.
Острые коготки впились в мой затылок, разгоняя по жилам жгучее, болезненное удовольствие — как она с ходу нашла мое самое чувствительное место?
Сдерживаясь из последних сил, прикусил зубами сосок, облизал, втянул в рот и поиграл с ним языком, уже зная, что ей это нравится.
Она выгнулась, подставляясь под мои губы, вцепилась в плечи и застонала. А я, который раз за ночь, провалился в бездну, не в силах оторваться от ее тела.
Глава 15.1
Как я раньше жила без этого? Без Марка и того, что он со мной делает?
Без терпкого запаха его разгоряченного, большого, мускулистого тела. Без жестких темных волос под моими пальцами, и без синих глаз, ласкающих мое тело, даже не прикасаясь к нему.
Без длинных, музыкальных пальцев, с чуткостью пианиста играющих на моих нервных окончаниях, просто трогая плечи и грудь, и правда оказавшуюся чувствительной.
Как я существовала без губ, обхватывающих горошинки мгновенно твердеющих у него во рту сосков? Без рассылающих истому по всему телу ласкающих движений языка…
Почему прозябала без цепочек поцелуев-укусов, пробегающих по животу и бедрам, и по попе, которая ему почему-то безумно нравится. Она ведь у меня совсем не секси, и далека от совершенства.
Но Марк даже рычал от удовольствия, когда уложил меня на живот и гладил, щипал и покусывал мои ягодицы, нависая надо мной, словно дикий зверь над своей добычей. Ласкал, и казалось, никак не мог насытиться.
И как же это было хорошо! Хорошо и правильно, именно так, как должно быть.
— Да-ашка! — его шепот вокруг и во мне.
И я жмурюсь, чтобы запечатлеть этот момент в памяти: бледный утренний
Во рту становится горячо и влажно, и я распахиваю глаза, чтобы снова увидеть его. Потому что никак не могу насмотреться..
Его палец раздвигает мои губы. Скользит по зубам и проталкивается внутрь в тот момент, когда его член входит в меня длинным толчком, а я, больше не в силах себя сдержать, кричу от удовольствия.
Он начинает движение. Вдавливает меня в кровать, выбивая из легких весь воздух, и мой рот беззастенчиво кривится и пошло стонет.
Пальцы царапают его спину, сжимают шею и тянут к себе — ближе, еще ближе. Мне тесно в собственном теле, и я начинаю стонать и извиваться под ним, словно это позволит вернуть себе хоть каплю пространства.
Его влажный лоб у моей щеки, рваное дыхание на шее, и кровь тугими молоточками бьет в висках.
Я развожу колени, прогибаюсь и неловко толкаюсь к нему навстречу, вцепившись в короткие волосы на затылке — ближе, еще ближе.
Марк рычит, глухо матерится и обрушивается на меня безумными толчками, заставляя захлебываться криком под лавиной ощущений.
И я падаю на дно его жаркого синего взгляда, продолжая содрогаться в сумасшедших спазмах, самым краем сознания зацепив его шепот:
— Кричи. Кричи для меня, моя Даша.
Глава 16
Разбудил меня упоительный запах яичницы.
Золотистые ломтики жареного бекона, плотный, ровно прожаренный белок и нежный, кремообразный глазок желтка в середине. Половинки сладковатых черри и резные листики рукколы поверх уложенных на краю тарелки румяных тостов и кубиков ярко-желтого сыра.
Эта картинка регулярно вставала перед моим лихорадочно-голодным взором последних недель.
Не в состоянии больше сопротивляться, я поднялась с постели и пошла на запах.
— С добрым утром, Даша. Выспалась?
Оказывается, у Марка в номере есть кухня — источник божественного аромата здесь.
— Ты умеешь готовить? — полуголый Марк у плиты, с повязанным на талии кухонным полотенцем вместо передника, потряс меня даже больше, чем вид накрытого на столе завтрака: две тарелки с кривовато поджаренной яичницей и кусочками чего-то невразумительно-подгоревшего, толсто порезанный хлеб и сыр на тарелочке.
— Мой руки и за стол, — скомандовал похожий на древнего бога полуголый шеф-повар и шагнув ко мне, быстро поцеловал в приоткрытый от удивления рот.
— Марк, я же еще… — смутилась, мысленно продолжив, — зубы не чистила.
— Ты вкусная, Дашка, не смущайся. Давай скорее за стол.
— У меня диета, — я еще пыталась проявить твердость, зная, что уже проиграла эту битву — мне завтраки не готовили лет с двенадцати, когда мама решила, что мы с Соней достаточно взрослые, чтобы самим заботиться о себе.