Потайной ход
Шрифт:
Однако терпение не самая главная из моих добродетелей. Джейн тоже не могла им похвастаться. Через десять минут она вдруг сказала:
— О'кей, хватит, — распахнула дверцу и выпрыгнула.
— Что хватит? — опросил я.
— Голова гудит, как мотор. Не могу расслабиться. Лучше пробегусь.
— Пробежишься? — переспросил я. — В час ночи?
— Самое время, — коротко бросила Джейн.
— Но я не хочу...
— Тогда сиди. Поспи.
Джейн исчезла. Какое-то мгновение я чувствовал себя осиротевшим. Но сиденья «лендровера» большие, мягкие. Австралийские врачи ценят удобства. Я здорово устал, поэтому поуютнее уселся на мягком сиденье
Когда открылась дверца, «лендровер» мгновенно заполнил ночной воздух — холодный и колкий. Я поежился, заморгал от яркого света, лившегося с потолка, и пробормотал:
— Джейн, ты вернулась?
Но это была не Джейн. Я снова поморгал, стал тереть глаза и услышал, как женский голос, не принадлежавший Джейн, приказал:
— Выходи.
Из освещенного салона машины мне ничего не было видно, я с трудом вгляделся в темноту и увидел неясные силуэты каких-то людей. Затемненные стекла машины мешали разглядеть остальное, но не узнать стоящую у дверцы Элин Гундерссон, одетую в бушлат и темно-синий берет, было невозможно.
— Выходи, — повторила она.
Я послушно вылез из машины. Пока кто-то меня обыскивал, Элин оказалась внутри «лендровера». Она обшарила машину и нашла лист. Потом вылезла, холодно взглянула на меня и принялась рассматривать находку при слабом свете, падающем из салона. В левой руке она держала лист, в правой — пистолет. Подняла его и произнесла:
— Расскажи мне об этом листе. Иначе — сам понимаешь... Это пистолет Макарова. Заряжается обоймой. Двойного действия.
— Это не мой, — сказал я. — Машину взял взаймы. Самому интересно.
Она кивнула головой, и я почувствовал короткий удар по правой почке, отчего у меня подогнулись колени и появилась сильная ноющая боль в спине.
— Что означают слова «Велл Инто Ннос»?
— Не знаю. Правда не знаю.
Я уклонился в сторону от ожидаемого удара по почкам. К моему удивлению, его не последовало. Я лихорадочно соображал, куда могла подеваться Джейн. Может быть, они поймали ее и держат где-нибудь рядом? Надо как-то выиграть время, Джейн что-нибудь придумает, если она на свободе.
И я сказал:
— Даже не могу догадаться, какой это язык. Одно слово похоже на английское, другое — нет, а третье с двумя буквами "н" вообще непонятно.
Элин задумчиво поглядела на меня.
— Ты ведешь себя как круглый дурак. Но я с трудом верю, что не можешь прочитать это послание.
— Ну, не могу. Я всегда плохо соображал. С тех пор...
— А я могу, — прервала Элин. — Несмотря на две ошибки, эти слова означают «Нос Веллингтона».
— Может быть, — согласился я. — Да. «Велл Инто Ннос». Может быть.
— Что это тебе говорит?
— Да ничего особенного. У Веллингтона большой нос. Его обычно называли старый носач. Но он же уже двести лет как умер. Я видел его могилу.
— Сто пятьдесят лет назад, — поправила Элин. — Не думаю, правда, что это имеет какое-либо значение. — Она помолчала. — Мне кажется, если подойти к вопросу логически, у нас получится следующее: вы находитесь здесь, мистер Клоуз. Здесь также глиняный лист, на котором написано «Веллингтон нос». Еще здесь
Первые лучи солнца упали на ее лицо. Черты, без сомнения, совершенны и эти огромные сияющие глаза. Но лицо это было холодным как мрамор, а глаза — сердитыми.
— Ты здесь родился, — сказала она. — Жил здесь мальчиком. Вырос здесь. Так?
— Нет! — запротестовал я.
— Да! У меня полные данные: номер твоего дома, улица, дата рождения, твоя школа в Спенсер-парк. Год и когда ты поступил в Западно-Австралийский университет в Перте, чтобы изучать право. Ты владеешь информацией, которая нам нужна. — Она помолчала. — Как твоя почка?
— Чувствую ее, — ответил я.
— Я снова тебя спрашиваю: где находится нос Веллингтона?
— Не знаю. Никогда ничего об этом не слыхал.
Я напрягся, ожидая удара.
Элин Гундерссон презрительно процедила:
— Геройство не поможет. Твоя девушка у нас. Если эта женщина-шпионка тебе дорога, ты расскажешь, где находится нос Веллингтона.
Нос Веллингтона — это южная оконечность континента, огромная, дикая и жестокая. С юго-запада дуют холодные и жестокие ветры, волны Индийского океана в тихий день достигают здесь высоты в шесть метров. Сомневаюсь, что где-нибудь на земле есть еще место, которое сразу же убеждает, насколько наша жизнь хрупкая. Чтобы почувствовать суровость этого края, надо постоять на этих гранитных скалах и ощутить свое полное бессилие перед стихией дикой природы.
Вот так закончились наши поиски. Не салютом, а слезами, так наступил конец всему. И Джейн я больше не увижу. Совершенно опустошенный, я сказал:
— Подождите, может, это то, что называют Скала поросенка? Мне кажется, я слышал, как ее называли Носом.
— Покажи мне, где она. — Выражение лица Элин не изменилось.
— Но нужно пройтись.
— Тогда иди вперед.
Пистолет Макарова уперся мне в спину, и я повел их по тропинке к вершине скалы под ударами ветра. Внизу на расстоянии метров двадцати пяти ревел и бушевал океан. Мы прошли мимо предупреждающего знака. Я его не прочитал, ибо знал, что там написано о необходимости остерегаться ветра, который отражается от скал с такой силой, что может легко сбить с ног человека и унести с собой. Элин Гундерссон тоже не прочитала предупреждение, и это было опрометчиво с ее стороны.
Мы шестеро шли гуськом. Я впереди, остальные спокойно следовали по указываемому мной пути. Четверо представляли собой свиту Элин Гундерссон: широкоплечие молчаливые мужчины, которые поступят так, как им прикажут.
— Как вы сюда попали? — спросил я, стараясь быть спокойным.
— На лодке, — коротко ответила Элин.
— Если я помогу, вы отпустите Джейн?
— Возможно, если ты хорошо будешь себя вести.
Сначала я привел их к Гэпу, там есть нечто вроде бетонированной площадки, с которой очень хорошо все видно, если вам доставляет удовольствие наблюдать, как каждые несколько секунд на вас обрушиваются пенистые волны. В этом месте сердце бьется быстрее у всех. Они стояли, а я смотрел на них и видел, как дергались кадыки, когда мужчины делали глотательные движения. Лицо Элин Гундерссон тоже стало напряженным и в золотистом свете южной зари казалось побледневшим и усталым.