Потерпевшие победу. Немцы в Корсуньском «котле»

Фогель Гельмут

Нужно было, не теряя времени зря, использовать этот успех. Передовые подразделения продолжили движение вперед, прочие прикрывали фланги. К полуночи удалось выйти к окраинам Новой Буды, и в этот момент послышался шум моторов техники, находившейся где-то в районе Сухины. Немецкая передовая группа остановилась и обнаружила колонну примерно из 30 машин, а также одну реактивную установку. При подготовке к атаке Кестнер приказал расчетам 2-см зенитных пушек следовать со своими пушками непосредственно за передовыми подразделениями. Нелегко было везти их через сугробы, но теперь они оказались очень кстати. Когда эти скорострельные пушки открыли огонь с расстояния всего в 200 метров, их снаряды быстро превратили грузовики в решето. Некоторые машины, видимо, были загружены горючим и теперь ярко полыхали, освещая то, что осталось от колонны. Реактивная установка открыла по немцам огонь, но поскольку ее расчет стрелял в темноту, он не мог точно прицелиться, и, пустив несколько реактивных снарядов, установка

была разбита. После уничтожения силы Кестнера быстро перегруппировались и продолжили атаку на Новую Буду, которая была занята без боя около полтретьего ночи.

Полк Кестнера шел впереди, но не был единственным участником атаки. Два других полка 72-й дивизии, а также подразделения «Викинга» и «Валлонии» также приняли участие в атаке. К утру немцы захватили Новую Буду, Комаровку и северную часть Хильков. Теперь менее 20 километров отделяли группу Штеммермана от передовых частей III танкового корпуса.

Глава 15

Сталин вмешивается

Успехи немецких войск 11 февраля и следующей ночью, похоже, напугали советское Верховное командование. Жуков координировал действия двух советских фронтов, но утром 12 февраля у него начался жар, и он заснул. Он не помнил, как долго проспал, когда его адъютант, Леонид Федорович Минюк, разбудил его и сказал, что звонит Сталин. Верховный главнокомандующий узнал о прорыве Брейта и о недавней атаке группы Штеммермана, которая смела советскую оборону в Новой Буде и Хильках. Когда Сталин спросил Жукова, знал ли тот об этом, Жукову пришлось признать, что у него не было такой информации. Сталин приказал ему проверить эти известия и затем доложить обстановку [179] .

179

Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. — М., 2002, т. 3, с. 205.

Жуков тут же позвонил Ватутину, и тот рассказал ему, как развивались события в течение ночи. После короткого обсуждения Жуков позвонил Сталину и передал ему все, что удалось выяснить. Согласно Жукову как раз перед этим со Сталиным говорил Конев и предложил подчинить 2-му Украинскому фронту все советские силы по периметру окружения, включая 27-ю армию Трофименко, на тот момент входившую в состав 1-го Украинского фронта Ватутина. Кроме того, Конев предлагал сосредоточить руководство силами, образующими внешний фронт окружения и обороняющимися от атак Брейта и фон Формана, в руках Ватутина. Жуков отвечал, что разгром окруженных немецких сил — дело трех-четырех дней, а перемены в структуре командования лишь затянут дело [180] .

180

Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления, с. 205.

Сталин не прислушался к возражениям Жукова и, прежде чем повесить трубку, сказал: «Пусть Ватутин лично займется операцией 13-й и 60-й армий в районе Ровно — Луцк — Дубно, а вы возьмите на себя ответственность не допустить прорыва противника из района Лысянки». Через несколько часов пришло подтверждение в виде письменной директивы, которая также включала в себя приказ о передаче 27-й армии в составе 80-й, 337-й и 202-й стрелковых дивизий, 54-го и 159-го укрепленных районов и всех имеющихся частей усиления в подчинение командующего 2-м Украинским фронтом. Конечно, сложно оценить, в какой степени приказ Сталина повлиял на ход операции, но по сравнению с соотношением сил, погодными условиями, снабжением и прочими факторами его значение, вероятно, оказалось невелико. Приказ означал, что фронт Ватутина не удостоится славы победителя окруженной немецкой группировки [181] .

181

Там же, с. 205–207.

Конев в своих мемуарах дал несколько другое описание событий. По его словам, Сталин сам предложил передать 27-ю армию 2-му Украинскому фронту, Конев же, по собственному утверждению, пытался отговорить его от этого. Конев ценил Трофименко как командующего, но считал, что ему будет трудно управлять армией, находящейся на другой стороне кольца окружения. Однако Сталин не изменил своего решения, и 27-я армия была переподчинена Коневу [182] .

Выполняя директиву Сталина по подчинению 27-й армии 2-му Украинскому фронту, Конев решил организовать передовой командный пункт в месте расположения штаба 4-й гвардейской армии. Ему сказали, что для посадки самолета По-2 земля слишком раскисла, но ехать на машине через грязь потребует слишком много времени. Тогда Конев приказал устроить временную взлетно-посадочную полосу. Наконец два По-2 вылетели из расположения штаба 2-го Украинского фронта: один из них вез Конева, в другом летел его адъютант. Самолет с адъютантом был атакован

немецким истребителем и не долетел до места назначения, но Конев благополучно прибыл на свой передовой командный пункт.

182

И.С. Конев. Записки командующего фронтом. — М.: Воениздат. 1982, с. 118.

Немецкие передовые группы наступают, 11–12 февраля

Для немцев было очень важно как можно скорее воспользоваться выгодами, которые давал плацдарм во Франковке. Поздно вечером Беке получил приказ провести ночную атаку с плацдарма в направлении дороги Лука — Лысянка. Однако из-за трудностей со снабжением атаку не удалось начать до рассвета. Цель атаки состояла в том, чтобы при помощи 10 «Пантер» 23-го танкового полка и подразделений разведывательного батальона 16-й танковой дивизии овладеть районом южнее Дашуковки и Чесновки. Однако южнее Дашуковки в условиях плохой видимости из-за сильного тумана несколько «Пантер» были подбиты огнем советских противотанковых орудий из засад. Четыре из них, по всей видимости, были потеряны безвозвратно. Атака была остановлена.

Нехватка боеприпасов и горючего была сдерживающим фактором для боевой группы Беке, которая в течение 12 февраля практически бездействовала. Боевая группа Блёмеке тоже почти не вела боев. Была предпринята попытка наступления на Каменный Брод, но, добившись некоторого продвижения, немецкие войска вернулись на утренние позиции. Не проявляла особой активности и 17-я танковая дивизия. Она лишь продвинулась немного вперед, заняв более выгодные позиции для прикрытия левого фланга 16-й танковой дивизии, поскольку та должна была как можно скорее продолжить наступление в северо-восточном направлении [183] .

183

Некоторые источники описывают большой танковый бой 12 февраля, в котором тяжелый танковый полк Беке играл главную роль. Однако согласно журналу боевых действий III танкового корпуса бой имел место 13 февраля, информация о чем также прослеживается по донесениям, отправленным в III танковый корпус в течение боя, а также по журналу боевых действий 64-го моторизованного полка.

Остальные три дивизии III танкового корпуса 12 февраля вели более серьезные бои. В Винограде советская 3-я воздушно-десантная дивизия провела несколько атак силами до батальона, вошла в Виноград и продолжала продвижение к центру села. Силы оборонявшихся составляли всего 35 стрелков, четыре пулемета и взвод противотанковой обороны из 198-й дивизии, и их явно не хватало, чтобы отразить атаку. Немцам пришлось отойти в южную часть Винограда. Для восстановления положения 326-й пехотный полк, один пехотный батальон и один артиллерийский дивизион из 198-й дивизии были направлены в Виноград. Брейт также послал в Виноград на усиление 198-й дивизии две батареи из 202-го дивизиона штурмовых орудий, который только что был передан из VII армейского корпуса. Наконец приказ провести атаку по дороге из Вотылевки на Виноград получила боевая группа из дивизии СС «Лейбштандарт». В состав этой группы входила одна «Пантера» и 12 пехотинцев. К наступлению сумерек еще рано было говорить о том, окажутся ли контрмеры Брейта эффективными.

Советская 58-й дивизия усилила нажим на 1-ю танковую дивизию СС «Лейбштандарт», особенно в Репках, где ее силы перешли в атаку рано утром. Разведывательный батальон дивизии СС скоро был вынужден оставить Репки. Кроме того, «Лейбштандарт», как и практически любая из участвующих в наступлении частей, имел проблемы с подвозом. Из-за плохого состояния дорог его полевые кухни все еще не прибыли. Солдаты получили мясные консервы, которые нужно было разогревать собственными силами, но дивизионный врач опасался, что несбалансированное питание скажется на здоровье личного состава. Боеприпасов тоже почти не осталось. Подполковник Штольц искал средства, которые облегчили бы транспортные проблемы. Как часто случалось на этой войне, было использовано местное население и его имущество. Примерно 150 повозок на конной тяге были принудительно изъяты у населения и направлены на передовую. Каждая везла 200 литров горючего. Была обнаружена ветка узкоколейной железной дороги, ведущая к кирпичному заводу, которую тоже решено было использовать. Началась работа по соединению ее с передовой так, чтобы вагонетки по путям могли тащить лошади. На тот момент еще не было уверенности, что эти меры окажутся полезными, но они хотя бы давали надежду на улучшение ситуации со снабжением.

1-я танковая дивизия на другой стороне клина, который был вбит III танковым корпусом в советские оборонительные линии, тоже провела 12 февраля в заботах об обеспечении подвоза. У боевой группы Франка в Лысянке оставалось крайне мало горючего и боеприпасов. Как уже отмечалось, одна рота «Пантер» и некоторое количество пехоты под командованием лейтенанта Валля были оставлены в Бужанке. Было решено перебросить их в Лысянку, что дало бы Франку свежие силы, лучше обеспеченные боеприпасами и горючим. Когда рота «Пантер» выступила в путь, она не встретила почти никакого сопротивления.