Потерянная Библия
Шрифт:
Окно двенадцатой лоджии стало полностью прозрачным, лицо Мартина Иствуда расплылось в улыбке.
– Добро пожаловать, господа! Внеочередное заседание Совета объявляю открытым. К сожалению, лоджия номер четыре пока пустует. Будем надеяться, что это лишь незначительная задержка.
Справа от лоджии номер шесть загорелся сигнал, и хриплый лающий голос с японским акцентом пророкотал:
– Никто не опоздал. Мы все знаем, что произошло. Вы обещали, что остановите казни. Мы не знаем друг друга, вот только кто-то прекрасно знает, кто мы. За последний год мы уже потеряли двоих. Не хочу обидеть тех, кто занял их места – мы рады, что вы с нами, – но это больше не должно повториться. Место в Совете обычно освобождается лишь раз в тридцать лет, а сейчас образовалось два, а может быть, и три всего за один год.
Включились еще три лоджии, и члены Совета заговорили одновременно, перебивая
– Это беспрецедентно! Это дурно попахивает, как все мы понимаем.
– Вы обещали найти список и уничтожить его.
– Если вы не в состоянии найти список, то знаете, что мы должны сделать.
Окна всех лоджий, обитатели которых решили заговорить, оставались темными.
Глава 32
Дав Чарльзу время уложить историю, которую он услышал от мужчины с папкой, в удобоваримое повествование, Криста задумалась, закончить ли со своими откровениями или продолжать. Она не догадывалась, достаточно ли рассказала Чарльзу, но боялась его реакции на последний параграф, который она ему не сообщила. Зная скептицизм Чарльза, Криста опасалась, что он отстранится. Однако, с другой стороны, последняя зацепка могла запустить в его голове мыслительный процесс.
Почувствовав молчаливое волнение Кристы, Чарльз произнес:
– А теперь расскажите мне все. Что может быть хуже того, что я услышал до сих пор?
Покачав головой, Криста неуверенно посмотрела на него.
– Это настолько серьезно, что вы боитесь моей реакции? Что-то невероятное, не так ли? Поэтому вы колеблетесь?
По всей видимости, он угадал. Чарльз почувствовал: нужно надавить еще немного, чтобы убедить ее. Он готовил политиков к предвыборным дебатам и знал, как создать в разговоре такой импульс, чтобы человек, которого он натаскивал, получил все. Кроме того, он знал, что давление в споре нужно дозировать, и понимал, когда следует нажать на газ. Еще профессор осознавал, что если просунуть ногу в дверной проем, то дверь рано или поздно откроется. И этот момент настал.
– Давайте повторим по порядку, – произнес он. – Сначала были тела на лестнице. Это, конечно, страшно, но мизансцена выглядела довольно забавно. Затем явился мужчина в плаще и с папкой, серьезно раненный. После этого я услышал историю о второй библии и прочел текст Кафки. Здесь прослеживается рисунок, синусоида – кривая. Заметили? Как будто какой-то профессионал пишет сценарий фильма, мастер нагнать интригу. Когда случается что-то ужасное и серьезное, внезапно происходит что-то невероятно комичное. Действие всегда неудержимо стремится к финалу, но, если все произойдет слишком быстро, публика будет разочарована. Поэтому создатели кинофильма постоянно вводят элементы, которые служат для отсрочки конца. На уровне действия идет битва между тенденцией истории к развитию, словно она таран, которому безразлично все, кроме желания добраться до своего финала, и этими другими факторами, которые препятствуют тому, чтобы история разворачивалась, причем любой ценой. Посмотрите на это с другой точки зрения. В основе любой истории лежит конфликт, но для того, чтобы он удался, необходим первичный конфликт между этими двумя силами на уровне повествования. Сюжет будет довлеть, конечно же, он, как и задумывалось, найдет своей конец, предварительно оставив на воображаемом поле боя гору трупов. Эта игра бесконечна. В нашем случае у нас есть башня в Праге, а сразу за ней следуют смешные стихи Агриппы д’Обинье, что отлично вписывается в правила создания сценариев. Чтобы сохранить интригу, нужно дать зрителю возможность дышать. Если же гнать его от одного напряженного момента к другому, в какой-то момент зритель потеряет интерес. Он просто не выдержит этого непрекращающегося стресса. Ему нужно немного отдохнуть. А потом, когда он, успокоенный, откинется на спинку кресла, как раз когда он будет ожидать этого меньше всего, вы снова бьете его кулаком в живот. Именно это сейчас и происходит. Кто бы ни заварил всю эту кашу, он прекрасно знает Аристотеля, Гегеля, Шкловского и других теоретиков, писавших о структуре нарратива.
Остолбенев, Криста смотрела на него. Она начинала понимать, что привычка Чарльза все рационализировать – это способ создания дистанции между собой и пугающими событиями. Он сумел выйти за пределы себя и собственной истории, чтобы взглянуть на все происходящее объективно. Со своей стороны Чарльз заметил, что почти полностью ее убедил.
– Итак, – произнес он, – полагаю, вы собираетесь сообщить мне нечто совершенно невероятное.
Криста коснулась экрана телефона. Показывая Чарльзу последнюю картинку, она произнесла:
– Это фото было сделано официанткой в тот вечер в Лондоне. Ей пришлось убирать много посуды, и она ушла с работы позднее обычного. Ресторан или закусочная, где она работает, «Глоуб» на Боу-стрит, находится совсем рядом с Ковент- Гарденом,
Чарльз смотрел на снимок. На белой стене здания с большими окнами виднелась весьма отталкивающая тень кого-то весьма изможденного, с длинной головой и заостренными ушами. Локти были прижаты к телу, на приподнятых руках – длинные твердые когти. Острые зубы могли принадлежать какой-то хищной твари. С них стекала слюна. Чудовище пускало слюни.
– Если вы внимательно посмотрите на улицу, – произнесла Криста, – то увидите, что единственный источник света – это фонарь, который создает на стене теневую проекцию этого человека, животного или чего бы то ни было, в то время как оно, по идее, должно стоять посреди улицы. Вот только проблема в том, что между фонарем и проезжей частью нет никого.
Интермеццо
В похожем на подвал помещении горели мониторы. Там не было окон, зато имелись обитые мягким покрытием стены, рабочий стол, заставленный самым разным оборудованием, значительных размеров компьютер и еще три монитора, все последовательно соединенные. На высоком стеллаже неподалеку громоздилось несколько серверов. Не обращая внимания на переругивающиеся голоса, доносившиеся из встроенных в стены колонок, на столе сидела кошка, вылизывавшая тарелку с крошками, остатками кетчупа и кусочками картошки фри. Изображения на первом и третьем мониторах были разбиты на шесть равных частей. На каждом участке виднелась слабо освещенная стеклянная стена, а за ней – смутный силуэт. Стеклянные стены были пронумерованы от одного до двенадцати. Огромный стол в центре Храма растянулся на весь центральный экран. По всей видимости, в системе безопасности Храма появилась брешь. Кто-то подслушивал и регистрировал все, что происходило там в тот особый вечер.
Часть II
Христиане не ограничивались пожиранием убитых ими турок и сарацин, но ели даже собак, которых ловили и жарили на углях.
О, как милостив Господь, милосерден и справедлив!
Глава 33
Добравшись до своего купе, Белла взяла с верхней полки подушку и одеяло и сложила все вместе, чтобы получилась удобная высокая опора. Затем она легла на нижнюю полку и вытянула ноги. Они порой ужасно болели, особенно когда она носила туфли на высоких каблуках.
Когда-то Белла входила в состав специальной команды, выполнявшей сложные миссии по всему земному шару. Однажды она похитила и пытала официальное лицо некой мусульманской страны, подозреваемое в финансировании террористических операций, что оказалось большой ошибкой. Возможно, ее источник неправильно истолковал информацию по причине обычной некомпетентности, или же неверные данные передали ей нарочно – выяснить это так и не удалось. В результате, однако, разразился огромный скандал, и хотя ситуацию в конце концов удалось уладить, пострадали и многие другие люди. Всех участников операции отозвали, и, несмотря на то что она так и не стала достоянием общественности, восемь офицеров специальных войск тайком судили и уволили. Беллу подобрал бывший директор Института, и с тех пор она стала его самым надежным полевым агентом. К сожалению, власти, стоявшие выше директора, приказали Белле шпионить за ним, и она не могла не подчиниться, несмотря на все уважение, которое испытывала к своему боссу. С того момента Мартин Иствуд решил, что хватит дергать за ниточки из темноты, и стал показываться на людях.
Но теперь Белле было любопытно, кому понадобилось убивать агента номер один в Румынии Иона Попа. Вернер держал ее в неведении. Она отчитывалась непосредственно ему, и он не желал посвящать ее в детали текущей миссии. А без них ей было тяжело разобраться в сути этого проекта. Она точно не знала, какие силы столкнулись в этой борьбе, кто кого представляет, а кто ведет двойную игру. С тех пор как Вернер взял на себя ответственность в делах, в которых она принимала участие, на ее долю оставалось немногое. Доступ к информации он открывал ей крайне медленно и только тогда, когда от нее требовались какие-то действия. Она не привыкла так работать. Ей нужно было видеть полную картину операции, если уж необходимо принимать стратегические решения. А с тех пор, как за дело взялся Вернер, это стало невозможно. Казалось, Институт утратил веру в ее способность принимать решения и понизил ее статус до простого исполнителя, что весьма огорчало Беллу. Поэтому она испытала облегчение, когда Вернер не взял трубку и дал ей повод позвонить напрямую Иствуду.