Потерянная рота
Шрифт:
Он хочет убивать немцев, с ним никто не желает разговаривать, он медленно сходит с ума, потому что из леса на него смотрит огромный внимательный глаз. А все из-за этой треклятой контузии. Что ему делать?
– Что мне делать?
– спросил он у глаза, и в этот момент где-то впереди раздались автоматные очереди.
Подгоняемый тревогой и теряясь в догадках, Алексей Калинин бежал к переднему краю лагеря. Приходько ни на шаг не отставал от молодого лейтенанта. Выстрелы больше не повторялись, но Калинин уже увидел место,
Там, где старшина выставил аванпост, за деревьями с ППШ на изготовку залегли двое бойцов. Их взгляды были устремлены куда-то вперед на дорогу, исчезающую в темноте. Калинин знал, что дальше находится как раз то место, где в снегу погребены вещи и оружие немцев. Подбегая ближе, Приходько наклонил голову Алексея, уберегая его от опасности. Возле одного из часовых они упали в снег.
– Там немцы, - сообщил солдат Калинину.
– Появились-таки, - пробормотал Приходько.
– А мы уж думали, что они насовсем сгинули.
– Где они?
– спросил Калинин.
– Там, где-то на краю дороги. Тоже за деревьями прячутся.
Рядом плюхнулся в снег политрук.
– Что произошло?
– шепотом спросил он.
– Кто стрелял?
– Там немцы, - снова повторил часовой.
– Мы сидим с Павликом, охраняем лагерь. Вдруг слышим, как с дороги кто-то по-немецки лялякает! Мы тут же вдарили очередью по ним...
Солдат вдруг ухмыльнулся:
– Кажется, одного положили!
– Совершенно глупое решение, - возразил Калинин.
– Вы открыли огонь, обнаружили себя, а что, если их там несколько сотен?
Политрук едва заметно кивнул, одобряя слова лейтенанта.
– Нет, - ответил часовой.
– Их двое. Одного точно положили.
Они замерли, глядя в темноту, которая застилала дорогу. И вдруг из темноты раздалось жалобное:
– Nicht schie?en, bitte... Es friert mich!1
– Что он говорит?
– спросил старшина, не обращаясь к кому-то определенно.
– Дать по нему ещё очередь!
– предложил часовой, вскидывая дуло автомата. Зайнулов обхватил рукавицей ППШ за ствол и отвел его в сторону.
– Погоди суетиться!
– Он просит, - сказал Калинин, - чтобы мы не стреляли... И ещё он говорит, что ему очень холодно.
Красноармейцы с удивлением посмотрели на молодого лейтенанта.
– Ты что, по-немецки гутаришь?
– спросил Приходько.
– Немного, - ответил Калинин и выкрикнул в темноту.
– Heben Sie die Hande und kommen Sie auf das Licht heraus!2
– Вот это немного!
– усмехнулся Приходько.
– Ты как ихний Гитлер гавкаешь!
– Nicht schie?en! Ich gehe,3 - жалобным, почти плачущим голосом произнес немец.
– Скажи своему напарнику, чтобы не стрелял, - попросил Калинин часового.
– Павлик!
– воскликнул солдат.
– Не стреляй в немца!
Из-за деревьев появилась темная фигура с
Немец был раздет догола. На нем не было ни ботинок, ни одежды, ни даже нижнего белья. Он был худ, живот втянуло. Сквозь кожу проступали ребра. Кожа побелела от холода.
– Смотри-ка!
– произнес Приходько, указывая пальцем.
Алексей увидел вдоль ног и туловища длинные кровавые полосы. Побелевшая кожа на теле была рассечена каким-то острым предметом. Кровь в ранах засохла и уже не сочилась.
– Господи!
– пробормотал Алексей.
– Кто его так?
Немец подошел совсем близко. Его волосы были белесыми, а глаза голубыми. Они смотрели мимо солдат, куда-то в пустоту. Брови и ресницы покрывал иней. Немца колотило от холода. В полусогнутой, дрожащей правой руке было что-то зажато.
– Нелюдь фашистская!
– воскликнул часовой и ударил немца прикладом автомата. Немец опрокинулся навзничь, из разбитой губы хлынула кровь.
– Правильно, - крикнул кто-то.
– Расстрелять, сволочь!
Калинин кинулся на солдата, припечатав его к дереву всем своим телом. Автомат вывалился из руки часового, дулом вошел в сугроб и замер прикладом вверх.
– Что ты делаешь!?
– закричал Алексей.
– Зачем ты его бьешь? Он же сдался нам! Он безоружен! Посмотри на него... посмотри только! Разве может он причинить сейчас вред?
Солдат оттолкнул Калинина.
– Он фашист!
– огрызнулся часовой.
– Он враг наш! Как, по-вашему, они поступали с нашими пленными? Что они делали в захваченных деревнях! У меня фашисты повесили старуху-мать. Какой вред она могла причинить им?
– Мы не можем уподобляться гитлеровцам! Мы бойцы Красной Армии и должны вести себя цивилизованно, а не как стая шакалов!
Солдату нечего было ответить. До него внезапно дошло, что он спорил с командиром роты, пусть и молодым, только набирающимся опыта. Собравшиеся вокруг красноармейцы понуро молчали. Немец лежал на снегу и плакал. Алексей опустился возле него.
– Дайте кто-нибудь шинель, валенки и шапку!
– попросил он.
– Скорее! Он может замерзнуть!
Солдаты молча стояли вокруг, не спеша на помощь командиру. Холодный отблеск костра играл в их глазах. Между солдатами мелькнул старшина с усмешкой на устах. Легкий холодок пробежал по спине Алексея при виде его, но сейчас беспокойство доставлял не Семен Владимирович.
– Дайте же шинель!
– умолял Калинин.
– Неужели вы не понимаете, что можете оказаться в такой же ситуации!