Потерянное сердце
Шрифт:
— Знаешь, сколько из этих слухов — полная выдумка?
— О, пожалуйста, в выпускном году ты соответствовал репутации.
— Я, должно быть, родился с умением хорошо заниматься сексом. Ты была у меня первой, Кэм.
Ее смех смолкает.
— О, перестань, ЭйДжей. Ты не можешь ожидать, что я поверю.
— Да, так и было. И знаешь, что самое ужасное?
Кэмми не отвечает, но вопросительно сдвигает брови.
— Я думал, ты будешь моей последней.
Она щипает меня за подбородок и улыбается той самой настоящей улыбкой Кэмми, той,
— Наверное, это самое милое, что мне когда-либо говорили. И я не удивлена, что эти слова говоришь ты.
Я провожу рукой по ее волосам. Словно с тех пор, как мы попрощались тринадцать лет назад, не прошло ни мгновения.
— Нас обоих это касается, — говорю я ей. — Все это.
— Да, и я поеду в Пенсильванию, а ты останешься здесь, чтобы сохранить свою работу и получить поддержку семьи по поводу ситуации с Тори. — Кэмми громко и расстроенно вздыхает. — Вот как мы справимся с этим. Я — адвокат, и буду бороться за нашу девочку. Я собираюсь забрать ее, а потом привезти обратно сюда. Может быть, за это время у нас у всех что-то решится.
Я так сильно хочу запротестовать. Не могу просто сдаться и сказать ей: сделай это сама. Я знаю, борьба эта обречена, но мне хочется, чтобы она знала, что я не сдамся так легко.
— Кэмми, — начинаю я.
— Не спорь, — говорит она, чуть приподнимая уголок рта. Эта легкая ухмылка о многом говорит. — Ты доверяешь мне?
— Я не знаю. Ты забыла меня на тринадцать лет, — подмигивая, напоминаю я.
Она легонько толкает меня в грудь.
— Я потратила половину этого времени, пытаясь найти путь обратно в твою жизнь, и так получилось, что мне это удалось. Мы просто должны бороться за то, чтобы мечта сбылась.
— Я хочу поехать с тобой.
— Тебе нужна твоя работа. Нам нужно доказать суду, что мы оба стабильны и можем предоставить условия, подходящие для тринадцатилетней девочки. Мне нужно, чтобы ты сохранил свою жизнь, чтобы мы смогли победить.
То, что она говорит — правда это или нет, я не знаю — но это звучит разумно, и я не собираюсь спорить с адвокатом на тему, о которой не имею понятия.
— Я не скажу «хорошо», и даже не скажу, что согласен. Я приму это, как мужчина, Кэмми, но могу разбиться на миллион кусочков, если вы оставите меня.
— И я тоже могу разбиться, — говорит она. — Но мы вернемся. Даже если это последнее, что я сделаю.
— Мы должны рассказать Эвер правду. Я не хочу скрывать от нее ничего. Все и так слишком сложно.
— Согласна.
Ощущая щемящую боль в груди, я встаю с кровати, но Кэмми хватает меня холодными руками, заставляя остановиться.
— Эй! — вскрикиваю я, потрясенный тем, как холодны ее руки, касающиеся моей кожи через тонкую рубашку.
— Подожди, — говорит она.
Она обхватывает руками мой бицепс, и я поддаюсь, позволяя ей усадить меня обратно на кровать.
— Не принимай мою сдержанность за нежелание быть вместе. Я так сожалею об упущенном времени.
Ее сдержанность всегда была нашей общей силой,
— Но мне придется уехать утром. Агентство по усыновлению было очень требовательным, что неудивительно, так как на прошлой неделе Эвер сбежала из приемной семьи.
Мне нечего сказать в этой ситуации, просто нет слов. Я могу только сидеть и думать о том, как это все может обернуться. Я переполнен вопросами и заботами, но знаю, что сейчас нет ответов ни на один из них, и оттого еще хуже.
Кэмми встает с кровати и, глубоко вздохнув, смотрит на себя в зеркало. Проводит пальцами под глазами, чтобы стереть следы пролитых до моего прихода слез, с трудом сглатывает и поворачивается ко мне.
— Готов рассказать ей?
— Нет.
Кэмми берет меня за руку и ведет к двери, где мы одновременно делаем глубокий вдох. Вернувшись в комнату, мы обнаруживаем, что Гэвин и Эвер лежат на диване и зачарованно смотрят какой-то странный мультфильм. Гэвин приткнулся Эвер под бок. Видеть их вместе — это абсолютный кайф для меня. Это другой вид любви, которую я не знал до сегодняшнего дня. Мне просто хочется сказать: «Это мои дети».
Кэмми подходит к дивану и берет Гэвина на руки.
— Просто не могу наглядеться. Ты похож на своего папу. Эти ямочки, Боже мой.
— А на кого я похожа? — спрашивает Эвер.
Кэмми садится рядом с ней на диване и кладет голову ей на плечо.
— Я думаю, что в тебе поровну и ЭйДжея, и меня. У тебя глаза ЭйДжея, это точно. И его губы.
— Уж тебе-то не знать, — бормочет Эвер.
— Извини, конечно, но тебе всего тринадцать, и с нами так разговаривать тебе не следует, — говорит Кэмми, глядя на меня, пока я пытаюсь сдержать смех.
— ЭйДжей! — резко говорит она, глядя на меня... как мама.
— Простите!
— Вы двое выглядите так, будто вам есть что мне рассказать. По крайней мере, о том, о чем вы только что разговаривали в другой комнате, — говорит Эвер, с усмешкой глядя на нас обоих.
Я и не знал, что тринадцатилетние дети настолько осведомлены о том, о чем и понятия не имел, пока мне не исполнилось... черт, наверное, тринадцать. О, Господи.
— У тебя есть парень? — рычу я в ответ.
Она откидывается на спинку дивана и приподнимает бровь... так же, как делаю я, когда кого-то спрашиваю.
— Нет, спасибо. Мальчики, с которыми я ходила в школу, были настоящими придурками.
Слава Богу!
— Нам нужно кое о чем с тобой поговорить, Эвер, — выпаливает Кэмми.
— Дай угадаю, — говорит дочь, поднимаясь с дивана. — Вы двое вроде как на перепутье и не можете принять решение о том, с кем я должна остаться.
— Все не так, — говорю я ей. — Совсем не так.
— Тогда что? — тихо спрашивает она, и уверенность из ее голоса исчезает
Гэвин вырывается из рук Кэмми. Она спускает его на пол, и он ползет ко мне. Как будто чувствует катастрофу, несущуюся на нас со скоростью миллион километров в час. Я поднимаю его и сажусь возле Кэмми.