Потерянное сердце
Шрифт:
— Эта девушка... она — твой чертов ангел. Ты должен это знать.
Я в замешательстве и не понимаю, о чем он. Не хочу спрашивать, но выражение моего лица спрашивает за меня.
— Она остановила кровотечение. Удерживала тебя, пока не приехала «скорая», и в это же время успокаивала детей. Не знаю, смог бы я отреагировать так быстро и справиться с этим так, как справилась Кэмми. Она спасла тебе жизнь, ЭйДжей.
Кэмми кладет руку на плечо Хантера, чуть отстраняя его.
— Хантер, — тихо говорит она, выбираясь из-под его руки. — Я сейчас вернусь.
—
— Я уже знаю, — говорю я ему.
Когда Кэмми выходит в коридор, Хантер продолжает:
— Я не хотел вот так врываться, просто... она заботилась о Гэвине всю неделю. Она всегда была рядом. Мы с мамой дюжину раз предлагали забрать его, а Кэмми настаивала, чтобы он остался с ней. Когда бы я ни наведался в больницу, она держала его на коленях. Кажется, за эту неделю она ни на минуту не оставляла его одного. Мы заставляли ее пойти домой, чтобы немного поспать и принять душ, но каждый раз это был настоящий бой. Она не хотела тебя бросать.
Это все не удивительно, но одновременно кажется нереальным. Никто так меня не любил, и это все, чего я когда-либо хотел.
— Она на самом деле любит Гэвина, да? — спрашиваю я.
— ЭйДжей, она на самом деле любит тебя. Это та же любовь, что была у меня с Элли. Я говорю тебе еще раз: отношения, что начинаются в юности, перерастают в любовь, и она в сто раз сильнее любви между людьми, которые начали встречаться взрослыми. Там все по-другому. Она сильнее и крепче, даже если у вас была разлука длиной в тринадцать лет. Кэмми — твоя единственная. Так было всегда.
Хантер кладет руку мне на плечо и тяжело выдыхает.
— Боже, какая неделя. Мне давно не было так страшно.
— Где Шарлотта и девочки? — спрашиваю я.
— Была настоящая война, но я заставил их остаться дома. Для девочек это могло бы быть слишком тяжело. Олив и Шарлотта по очереди звонили всю эту неделю. Каждый час. Они сходят с ума.
Вслед за Хантером в палату входят мама и папа, и они оба изо всех сил стараются скрыть свои чувства. Должен сказать, они неплохо справляются. Но набрякшие мешки под мамиными глазами означают, что она плакала всю неделю. И папа, человек, который не плачет, выглядит так же.
— Со мной все нормально, — уверяю я их.
— Знаешь, мы всю твою жизнь обходились без каких-либо серьезных происшествий, ну кроме пары сломанных костей, но, похоже, ты просто решил отложить все на этот год, да? — говорит папа.
— Мне нравится делать все сразу. Вы же знаете. — Я пытаюсь засмеяться, хотя это больно.
— У тебя замечательная девушка, ты знаешь? — говорит мама. — Твоя Кэмми не перестает меня удивлять. Она просто замечательно справляется с Гэвином и Эвер.
Мама что-то говорит, но в голове — наверняка сразу по нескольким причинам — стоит туман, и мне сложно осознать все сразу.
— Господи боже, и еще я познакомилась с твоей дочерью, мы узнали друг друга за эти дни, и она потрясающая. Такой умный и красивый ребенок, и внешне, и внутренне. Эта неделя нас всех так сблизила, а теперь ты вернулся
— Что-то я немножко устал, — говорю я им.
— Ты проспал целую чертову неделю, сынок, — говорит папа. — Как ты можешь устать?
Он посмеивается, но когда подходит медсестра, обращается к ней.
— Здравствуйте, э… С ним ничего не случится, если он сейчас снова уснет?
— Скоро мы проведем еще несколько исследований. Думаю, пока мы не получим все результаты, у него не будет возможности поспать, — поясняет она.
Почему-то я решил, что теперь, когда проснулся, все в порядке. Какие еще исследования, и какие результаты? Кэмми знает?
— О, — удивляется отец, — я не знал, что нужны еще анализы.
— Это стандартная процедура, — поясняет медсестра с вымученной улыбкой. — Не беспокойтесь, сэр. Мы вернем его вам через мгновение.
Медсестра выпроваживает всех из палаты, хотя мне этого очень не хочется.
— Мы хотим сделать вам еще одно сканирование мозга и проверить сосуды, ЭйДжей. Предполагаю, что вам придется остаться в кровати еще несколько дней, но уверена, вы скоро встанете на ноги, — говорит медсестра.
— Хорошо, — отвечаю я.
Сканирование мозга и исследование сосудов проходят как в тумане, и я слушаю медицинский жаргон, который для меня не имеет смысла. Время тянется, и мне кажется, что все это происходит в течение нескольких часов.
Врачи сказали, что в ближайшее время должен прибыть физиотерапевт, чтобы помочь мне подняться и заставить немного подвигаться, плюс меня ожидают боли от долгого нахождения в постели, но неделя в коме — не такой срок, чтобы можно было беспокоиться.
Кэмми, Эвер и Гэвин возвращаются и устраиваются на стульях для посетителей рядом со мной.
— Я принесла тебе одежду, — говорит Кэмми, положив небольшую вещевую сумку на край кровати. — Я подумала, тебе будет более комфортно, если на тебе будет твоя одежда.
Я не знаю, как реагировать на ее доброту и заботу.
Когда жил с Тори, я возводил ее на пьедестал. Я думал, что так и делает муж, желающий сохранить брак. Папа постоянно талдычил мне об этом, но мне кажется, по большей части он злился из-за того, что я могу развестись во второй раз, а ведь мне нет еще и тридцати. И я не могу винить его за это беспокойство. Тем не менее, покончив с двумя неудачными браками и вернувшись к старым, но таким новым отношениям с Кэмми, я узнал кое-что что важное — нельзя опускать руки, если хочешь чего-то добиться. Нужно бороться.
Тори никогда не пыталась. Я пытался. Я знаю, что пытался. Кэмми тоже пыталась, несмотря на то, что мы были просто двумя глупыми влюбленными подростками, которые отказались от своего ребенка. И, тем не менее, я знаю, что она ради меня пойдет на край света, и знаю, что сделаю для нее то же самое. Я пройду огонь, воду и медные трубы, просто чтобы увидеть ее улыбку, но самое хорошее здесь то, что она никогда не заставит меня это делать. Это легко, так легко, как и должно быть.
— Ты знаешь, насколько важно для меня, что ты заботишься обо мне?