Потерянное сердце
Шрифт:
— Они жили у меня. Мы помогали ему с Гэвином, — говорит Хантер. — Он не хотел говорить тебе, пока ты не решила, что делать дальше. Он ждал суда, это я точно знаю.
— Ох, — я тяжело вздыхаю, — мы ведь разговаривали почти каждый день.
— Он не хотел тебя волновать, — говорит Хантер. — Не вини его за это. Я точно знаю, это потому, что он любит тебя, Кэмерон.
— Я в этом и не сомневалась, — отвечаю я, чувствуя огромное облегчение.
— Похоже, все у вас нормализуется, — говорит его мама.
Проходит чуть больше
— Мам, мы действительно переезжаем обратно в Коннектикут? — спрашивает Эвер.
— Да. Ты же не против?
— Не против, — улыбается она. — А что насчет школы?
Я смотрю на часы, напоминая себе, какое сегодня число. Конец августа. Школа начнется через три недели
— Мы запишем тебя в школу — мою старую школу. В первый год там будет много новичков, так что для тебя это лучший вариант.
Она немного нервничает, как и я, но знаю, что так будет лучше для нее.
— На обратном пути мы заглянем в магазин школьных товаров, и ты сможешь выбрать все, что захочешь. Как тебе идея?
— Ты могла бы быть отличной мамой, знаешь, — говорит она вместо ответа на вопрос.
— Может да, может нет, но теперь я понимаю, что хотела бы провести вот так всю жизнь. — Я усаживаюсь рядом с ней и целую в щеку. — И с этим малышом. Я провела с ним так много времени на этой неделе, что уже не могу представить жизни без него.
Целую Гэвина в макушку и прижимаю к себе, пока он пытается вырваться из моих рук.
— Здорово, что у меня есть братик, — говорит Эвер.
Хантер и его родители возвращаются, все трое широко улыбаясь.
— Похоже, операция сделала ЭйДжея настоящим шутником. Удачи с ним, — говорит Хантер.
Я усмехаюсь. Интересно, что они имеют в виду? ЭйДжей всегда был не прочь пошутить. Шутник просто прятался в темном уголке до прошлого года. Пришло время для счастья и нового начала.
Беру Гэвина за руку и жестом зову с нами Эвер, и мы идем по коридору в палату ЭйДжея. Его голова перевязана, но он проснулся и выглядит вполне собранным, учитывая, через что ему пришлось пройти. Я улыбаюсь ему, и его лицо тут же освещает улыбка.
— Я слышала, с тобой все будет хорошо.
— Я слышал, что я просто идеален, — говорит ЭйДжей. — А еще — что немного упрям.
— Могу это подтвердить, — говорю я со смехом. — ЭйДжей, прости меня за все это.
Он немного смущен моими извинениями.
— О чем ты говоришь?
— Я была за рулем, — говорю я, пожимая плечами.
— Да, но у меня не был пристегнут ремнем безопасности. Плюс, это грузовик врезался в нас, помнишь?
Я едва заметно киваю.
— Я знаю. Но чувствую, что должна извиниться не только за эту аварию.
— Погоди, Кэм, — говорит он. — Не надо. Тебе не за что извиняться. Если я чему-то и научился, так это тому, что все происходит по какой-то причине — чему-то нас научить или заставить ценить то, что мы раньше не ценили.
Я усаживаю Гэвина на кровать.
— Ты должен быть понежнее
Гэвин прижимается к руке ЭйДжея своей темноволосой головкой и сразу же закрывает голубые — такие же, как у отца — глаза. Он сворачивается в клубочек и пытается натянуть на себя простыню. Гэвин мало спал на прошлой неделе. Я знаю, ему было трудно быть вдали от отца, и оттого я люблю ЭйДжея еще больше. Он оказал такое влияние на этого маленького мальчика. Из юноши, который решил не заводить детей после того, что мы пережили, он превратился в отца, которого хотел бы иметь любой ребенок.
— Теперь мы можем вернуться домой? — спрашивает ЭйДжей с усмешкой. — Ты принесла мне одежду? Никто не заметит, как мы сбежим. Но теперь поведу я, если ты не против.
— Ты сошел с ума, — смеюсь я.
— Точно. Кажется, на пару минут они вытаскивали мой мозг. Это было прикольно.
— Когда тебя выпишут — через несколько дней, надеюсь — мы вернемся в Коннектикут и купим дом, как и говорили.
— Только если там будут дерево и качели, — говорит он.
— Я помню, — улыбаюсь я. — Я позабочусь об этом, и о тебе, и о детях.
— Если бы у меня сейчас не было дырки в мозгу и перевязанной головы, я бы сказал, что я самый счастливый человек в мире. Но даже с повязкой и дыркой, я наверняка один из самых счастливых людей в мире.
— Только ты можешь улыбаться и смеяться после операции на мозге. — Я наклоняюсь и нежно целую его в губы.
С небольшим усилием он поднимает руку и обнимает меня, притягивая поближе.
— Не переставай меня целовать.
— Никогда не перестану, — говорю я ему.
— Никогда? — спрашивает он.
— Кажется, вот так у нас и появилась Эвер, — шепчу я ему в губы. (Примеч.: в реплике Кэмми наречие «ever» — здесь «никогда», звучит так же, как имя их дочери — Эвер).
Глава 25
ЭйДжей
— Я не помню, чтобы подписывал какие-то бумаги, — говорю я Кэмми. — О чем ты говоришь? Ты купила нам дом?
— Ты подписал бумаги! — смеется она. — Может, тогда ты еще был под действием лекарств, но это ты подписал документы. Твой отец позаботился об остальном. И, насколько мне известно, Хантер и твой отец работали день и ночь, чтобы сделать ремонт. Так что мы можем сразу туда переехать.
— И где это? Не могу поверить, что ты сделала это, даже не показав мне, — говорю я.
— Ты доверяешь мне? — спрашивает Кэм.
— Это очень трудный вопрос. — Я издаю саркастический стон.
— Садись в грузовик, — говорит она.
Леди сказала — я сделал. Мы выезжаем на дорогу, и я машу маме на прощание. Их дом был нашей первой остановкой после долгой поездки домой из Филли (Примеч.: местное название Филадельфии), из-за того, что я не знал, как надолго нам придется у них остаться. Я и понятия не имел, что в последние две недели, пока был в больнице, Кэмми тайно планировала нашу жизнь.