Потерянные континенты

де Камп Лайон Спрэг

Рис. 10. Карта Атлантического океана, показывающая Атлантиду и Антилью (в соответствии с теориями Льюиса Спенса) и Саргассово море

Спенс дал рациональное объяснение большинству исторически и научно невероятных элементов рассказа Платона. Так, говорит он, Атлантида не обязательно исчезла за сутки землетрясений и бурь, но в результате нескольких землетрясений в течение многих лет. Афино-Атлантическая война Платона, скорее всего, выдумка, в основу которой легла какая-то местная греческая война. Металлургия, описанная Платоном, нереальна,

поскольку металл начали использовать только через тысячи лет после затопления Атлантиды. И тем не менее, даже если атланты были людьми каменного века и не являлись предками всех цивилизаций, их культура впечатляет.

В качестве ее примера Спенс приводит кроманьонскую расу крепких пещерных людей каменного века, останки которых находят в основном на юго-западе Франции и на севере Испании. Кроманьонцы, названные так в честь деревни, рядом с которой французский археолог Ларте впервые обнаружил их останки, интересны по двум причинам. Во-первых, они принадлежали к физически внушительному типу белой расы. Средний рост мужчины составлял более шести футов. Они отличались крупным мозгом, массивным подбородком, широкими скулами, клювовидным носом, нависающими бровями и высоким лбом, поэтому немного походили на норвежцев и индейцев-блэкфутов. Их череп отличался весьма необычным сочетанием довольно вытянутой формы и широкого лица. Во-вторых, они рисовали на стенах пещер потрясающе реалистичные картинки животных, на которых охотились, а также вырезали их на своих орудиях и оружии. Наскальные рисунки считались магическими и должны были принести удачу на охоте.

Во время последнего отхода льда примерно 25 тысяч лет назад кроманьонцы заняли место, возможно и не естественным путем, своих предшественников, грубых неандертальцев. Кроманьонский период делится на три этапа на основе видов археологических свидетельств: ориньякский, солютринский и магдаленийский. Искусство кроманьонцев принадлежит преимущественно первому и второму этапам. Другие расы, вторгавшиеся в Европу в этот период, таковы: негроиды на Ривьере и монголоиды в центральных районах. После магдаленийского этапа азильско-тарденуазский народ завладел Европой. Плохие художники, но искусные изготовители луков и тонких каменных крючков для ловли рыбы, они опять, видимо с магическими целями, украсили множество мелких камешков точками, полосками и простыми узорами.

Они распространялись по побережью Бискайского залива, и Спенс сделал вывод о том, что кроманьонцы пришли с запада, тем более что их останки не были обнаружены восточнее. Он полагал, что были три волны атлантических вторжений: ориньякская, магдаленийская и азильская, и приводил слова авторитетных специалистов, таких как Генри Фаерфилд Осборн, в пользу гипотезы о том, что и уникальный язык басков и берберский, на котором говорили гончи каменного века, которые переселились на Канары, когда Испания присоединила их к себе в XV в., являются потомками кроманьонцев. (Некоторые антропологи действительно заявляют, что обнаружили следы кроманьонской крови у жителей французской долины Дордонь, которые высоки ростом, имеют грубоватый вид и смуглую кожу, густые черные волосы и типично кроманьонскую форму черепа.)

Азильцы, замечает Спенс, прибыли ориентировочно 10 тысяч лет назад, примерно в то время, в которое у Платона утонула Атлантида. Очень важно, что их клали в могилы головой на запад. Вероятно, они основали цивилизации Египта и Крита, а поздние иберы являлись их потомками. Планы городской застройки, изобретенные ими в Атлантиде, отражены в структуре Карфагена и Кносса. Поклонение Осирису в Египте было привнесено ими, что доказывается многочисленными параллелями в фольклоре Западной Европы. Например, друидизм и предания о короле Артуре содержат элементы культа Осириса. Кельтские легенды о недосягаемых островах и подводных городах прямо указывают на Атлантиду.

Как многие атлантологи, Спенс вывел культуру майя из Атлантиды. Он обошел обычные хронологические загвоздки (то, что цивилизация майя появилась совсем незадолго до христианской эры), предположив,

что ушедшие на запад беженцы с Атлантиды задержались на Антилье на несколько тысячелетий и отправились на Юкатан, когда и она, в свою очередь, ушла под воду. Он подтверждает это переселение различными мифами американских индейцев, например легендой ацтеков о Кецалькоатле, румяном бородатом иноземце, который привел группу просветителей в черных одеждах в Мексику, где они сеяли разумное, доброе, вечное, пока парочка кудесников не напоила его зельем, вызывающим тоску по дому. И он тут же поспешил отбыть в море на плоте из змей. Спенс полагал, что культура майя должна была развиваться в другом месте, поскольку «цивилизация майя, впервые заявив о себе в Мезоамерике, сделала это не простым и примитивным способом, а показала себя зрелой культурой с развитыми искусством, архитектурой, религией и системой иероглифической письменности».

Спенс также цитирует геологов Грегори, Шарфа, Хилла, Ноймейера, Суэсса и Термьера в поддержку своей теории Атлантического континента или трансатлантического перешейка, просуществовавшего до относительно недавнего времени, до позднего плейстоцена. Он отмечает как важную деталь занятную привычку леммингов Норвегии выходить в открытое море большими стаями, словно в поисках земли, которой там давно нет. Ничего не найдя, они продолжают бесцельно кружить на месте до потери сил, пока не тонут.

В следующих книгах – «Атлантида в Америке», «История Атлантиды» и «Проблема Лемурии» – Спенс добавил подробностей к своим теориям, которые, однако, не так сильны, как кажется на первый взгляд. Более того, его самокритичность, видимо, угасла с годами. Под конец жизни он издавал книги, вроде «Последует ли Европа за Атлантидой?» (1942), где доказывал, что Господь затопил Атлантиду за грехи и проделает то же самое с Европой, если она не одумается.

Но вернемся к более ранним и вразумительным трудам Спенса. В них он рассуждает преимущественно о «мировой интуиции относительно существования трансатлантического континента», который «зародился в памяти народов». «Мы имеем дело с огромной мировой памятью, а рассказ Платона – лишь один из бесформенных ее обломков…» Единственная проблема с «мировой интуицией» и «памятью народов» в том, что нет причин предполагать, что подобные явления реальны. Память – это всего-навсего электрический феномен в чьем-то мозге. До сих пор никто не открыл способа, с помощью которого память попадала бы в зародышевые клетки человека, а затем в мозг его потомков. Для передачи ему следует либо рассказать, либо записать свои воспоминания. Информация, передаваемая из уст в уста, имеет тенденцию превращаться в неузнаваемые сказки фольклора всего за несколько поколений.

Представления Спенса о научных приемах слегка напоминают нам приемы оккультистов. «Методы вдохновенного открытия на самом деле станут методами познания в археологии будущего. Школа практических измерений, скучная и полная доверия к недоверию, обречена», «Аналогия есть инструмент вдохновения и, будучи правильно применена, способна давать сверхъестественные результаты», «Наступают те дни, когда простой вес одного только свидетельства, без поддержки размышления, которое происходит от вдохновения или интуиции, может быть принят в мире…». Однако наука достигла результатов теми самыми методами «практических измерений», а те, кто изучал вопросы вроде Атлантиды с помощью «вдохновения и интуиции», нагородили сотни противоречащих гипотез.

Спенс также в значительной степени полагается на мифы и сказания. «У всех преданий в основе факт», «Предание, если применить его аккуратно, является документом столь же ценным, сколь тот, что написан черным по белому», «Нет мифа, корни которого не уходят в реальность». Возможно, Спенс, как глашатай Льюиса Кэрролла, думал, что «трижды повторенное становится правдой». Он даже считал легенды более надежными свидетельствами прошлых изменений поверхности Земли, нежели геологию, несмотря на то что человеку ничего не стоит переделать услышанный рассказ, а горы не меняют свой облик на протяжении столетий.