Потерянные
Шрифт:
— Где он? — спросила Войнова, отметив, что праздник так и не развеял тоскливое настроение кухарки. Женщина казалась потерянной, и даже яркий платок на плечах не спасал положения.
— В правом шатерке, — Камилла вытянула пухлый пальчик. — Сидит за столиком вместе с Агапом Фомичем и Кошкиными.
— Хорошо, — Тиса склонилась к уху ребенка. — Я скоро приду, Рич. И мы сразу пойдем к твоей знакомой. Подожди меня здесь. Хорошо?
Дождавшись кивка мальчика, девушка сделала пару шагов, затем кое-что вспомнила и
— Камилла, а ты пробовала блинчики из едальной палатки?
— Нет, — покачала головой кухарка.
— Бесподобно вкусные, попробуй, советую, — Тиса шагнула к кухарке и поправила сбившийся платок на ее плечах. — Это вон там, видишь палатку?
Тиса развернулась и потопала к отцу с лукавой улыбкой на лице. Камилла не терпела конкуренции в стряпне. А Тисина похвальба чужому блюду просто для нее неприемлема. Если такое случалось, стряпуха старалась заполучить нужный рецепт любым способом. Девушка оглянулась. Так и есть — Камилла торопилась к палатке.
Следя за женщиной взглядом и шагая, Войнова чуть не столкнулась с Климоном Пантелеевичем.
— Тиса Лазаровна! Как я удачно вас встретил, — воскликнул почтмейстер, приподняв клетчатую кепку. — Что ж это ваш батюшка за письмом никого не присылает, а? Уж пара недель, как бумага на полке мается. Того и гляди, назад отослать бы довелось. А почта это вам не горячая картошка, кидать друг другу, — мужчина поднял длинный узловатый указательный палец. Такими видать очень удобно бумаги сортировать, подумала Тиса. Климон вытащил из-за пазухи безрукавки конверт. — Вот, взял с собой, в надежде, что встречу здесь Лазара Митрича.
Девушка открыла рот, глядя на оттиск Рудны на бумаге.
— Давайте, я передам, — вызвалась Тиса, протягивая руку и подкрепив улыбкой просьбу. — Отец возможно уже ушел, так что…
«Врушка», — укорила мысленно себя девушка.
— Минуточку, — Климон ловко вытащил из-за пазухи картонку, скрепленную с листочком, и перо. Чем не фокусник? — Вот здесь распишитесь, — он проследил за тем, как Тиса вывела вензель в положенной строчке, затем, с довольной улыбкой выполнившего свой долг человека, вручил Тисе письмо. — Пожал-те, барышня! Передавайте привет батюшке.
— Обязательно, — заверила почтмейстера Тиса. Она проследила за мужчиной взглядом, пока коричневая безрукавка не растворилась в толпе. Затем оглядела письмо. Ну, точно. Из Рудненского военного училища. Даже вспоминать стыдно. Тиса спрятала письмо в боковой карман юбки.
Капитан, завидев дочь, поднялся и оправил мундир:
— Я домой, Тиса. Ты поедешь?
Девушка оглянулась на сцену:
— Нет. Пожалуй, еще побуду.
— Зоя с Русланом уехали, но наша Марика тоже еще гуляет, — сказала Настасья Ефимовна. — Если хотите, капитан, мы отвезем Тису домой. Можете за нее не волноваться. И вас, Агап Фомич, можем подбросить. Наша коляска хоть и старенькая, но
Капитан кивнул. Девушка проводила отца взглядом, пока тот не скрылся в сумерках парковой аллеи.
— Передай Марике, пусть подойдет на минуту к нам, — попросили Кошкины.
Тиса обещала.
Она вернулась и застала Трихона рядом с Ричем. Мальчик что-то рассказывал шкалушу, а Марика явно скучала в компании Ганны. Тиса передала просьбу Настасьи Ефимовны, и молодая девушка с недовольной гримаской отправилась к родителям.
— Ханза выступила! — воскликнул Рич, вертя макушкой от Трихона к Тисе и обратно. — Пойдемте же скорей!
Тиса послала шкалушу вопросительный взгляд.
— Разрешите мне пойти с вами? — спросил Трихон.
— Зачем же? — Тиса стрельнула взглядом в спину уходящей Марике. — Мы можем сами справиться.
— Не сомневаюсь, — без иронии произнес он. — Но позвольте, прошу, — серые глаза действительно просили. И Тиса не могла им отказать, даже если бы хотела.
— Ганна, мы скоро.
— Ладно, мы с Марикой будем здесь, — Ганна окинула Тису и Трихона подозрительным взглядом. «Догадается», — подумала Тиса. Уже догадывается. Хорошего подруга ничего не скажет, и будет права.
На ступеньках Трихон подсадил Рича под мышки, подал ему костыль. Тиса постучала о деревянную стенку, прежде чем приподнять полог ширмы. Артисты даже не обратили на вошедших внимания, кто-то пудрил нос у осколка зеркала, кто-то переодевался, сверкая голыми частями тела. Женщина-змея сидела на корточках, прислонившись спиной к стене. С ее ярко накрашенного рта свисала старая обугленная курительная трубка. Редкие тонкие волосы женщины затягивала сетка. А снятый парик с длинным хвостом покоился на ее коленях.
Рич выступил вперед:
— Ханза? Это же ты?
«Змея» не спешила отвечать, вынула изо рта трубку и пустила кольцо дыма.
— Ты меня не узнаешь? Ханза, я Рич!
— Ну, помню. Чего надо-то? — ответила артистка без выражения.
«Похоже, эта Ханза еще та штучка», — подумала Войнова.
— А где наши? Где наш табор? — дым добрался до ребенка, и Рич кашлянул.
— Мне почем знать. Я уже год как ушла от них, — ответила артистка.
— Ушла? Как это? — не понимал ребенок. — Почему?
— Замуж вышла, — грубо сказала «змея». — А потом этот гад меня бросил.
Она снова взяла в рот курительную трубку.
— А где же наш табор? Они собирались сюда вернуться?
— Нет.
Тиса сжала кулаки, коля ладони собственными ногтями.
— А обо мне они не вспоминали? — задал ребенок последний вопрос.
«Змея» покачала отрицательно головой.
Рич еще постоял немного, потом поник кучерявой головой и захромал к выходу. У Тисы сжалось сердце. Трихон хотел помочь мальчику спуститься со ступеней на землю, но тот отказался.