Потерянный король
Шрифт:
– Как скажете, - пожал плечами воин и перекинул через руку плащ, который нес, - Пойду распоряжусь об ужине для вас. Остальные уже поели и спят.
– Я не голоден, - сказал Вернигор.
– Так положено, - возразил его новый прислужник.
– Ладно, - вздохнул гроссмейстер и, не говоря больше ни слова, быстро зашагал вдоль по пустынному коридору.
Узкая длинная трапезная зала, в которой Вернигору подали ужин, тоже была хорошо протоплена. Огонь в очаге все еще жарко горел, кроме того, трапезная была хорошо освещена факелами на стенах и множеством бронзовых канделябров на столах. Столы, составленные вместе, тянулись через всю залу и заканчивались помостом, на котором находился стол для знатных особ.
– Так положено, - попробовал возразить прислужник, указывая на помост.
– Ты знаешь обо всем, что положено?
– с досадой спросил его Вернигор, - Стало быть знаешь и правила Ордена?
– Все до единого, - подтвердил молодой воин.
– Напомни мне правило тридцать второе, - попросил гроссмейстер.
– Слушай всегда, говори, когда спросят, - ответил прислужник, понимающе вздохнул, с почтением потупил взгляд и молча принялся накрывать на стол.
Перед Вернигором появилось глубокое блюдо с наваристой мясной похлебкой, серебряные тарелки с дымящимися горячими кушаньями, воин-прислужник налил из чайника, вскипевшего в очаге над огнем, горячий травяной чай. Вернигор не замечал происходящих возле него приготовлений и, не притрагиваясь к еде, крошил в руках кусок хлеба. Мыслями он по-прежнему пребывал в комнате Кальдиена, видел его лицо и слышал его рассказ. Ужин остывал, свечи в канделябрах гасли, а гроссмейстер сидел и размышлял о том, как ему исполнить поручение короля. Наконец, он очнулся, почувствовав спиной чей-то взгляд. Вернигор вздрогнул и понял, что молодой воин, закончив приготовления к его трапезе, стоит сзади, ожидая каких-либо приказаний.
– Сам почему не ешь?
– спросил он, и кивнул головой, опережая возражения, - Да, знаю, так положено. Сядь и ешь. Мне одному все не одолеть.
Прислужник не заставил себя долго упрашивать и проворно уселся на скамью напротив Вернигора таким образом, чтобы в случае необходимости ему ловчее было услужить гроссмейстеру за ужином.
– Завтра возвращаемся в Западные земли, - промолвил Вернигор, раздумья которого были прерваны, и отрезал ломоть от куска вареной баранины, - По прибытии я отправлюсь в Гантагор на границу. Попытаюсь вступить в переговоры с гоблинами о возврате пленных, захваченных ими при нападении на Армуну. Мне понадобится толмач. Ольвин, наш прежний толмач, убит в стычке с разбойниками неделю назад. Робур сказал, что нашел нового. Приведешь его ко мне, когда вернемся в Азатан.
– Нет нужды, - возразил молодой воин, с аппетитом уплетавший похлебку из глиняной миски, - Это я и есть.
– Ты?
– удивился Вернигор и впервые за все время внимательнее посмотрел на парня, - Ты знаешь темные языки?
– Угум, - подтвердил воин, отправляя в рот ломик хлеба, - Я говорю на языке восточных гоблинов и на таноанском наречии. Знаю и язык троллей. И не только языки темных народов. Я хорошо говорю по-гномьи и читаю их руны. А вот по-эльфийски значительно хуже. Вы, говорят, владеете языком эльфов в совершенстве.
– Зря говорят, - возразил Вернигор, - в совершенстве им владел только Иргид Эльфийский.
– Он ихний поэт, - пожал плечами молодой воин.
– Именно, - подтвердил гроссмейстер, - Ты не сказал, как тебя зовут.
– А вы не спрашивали, - ответил прислужник, - Меня зовут Вед.
– А, помню тебя, - кивнул Вернигор,- У тебя еще какое-то глупое прозвище.
Он потянулся к чайнику, чтобы налить себе чаю погорячее, но прислужник опередил его, проворно наполнив чашку.
– Горшечник, - усмехнувшись, напомнил он и поставил чашку перед гроссмейстером, - Это из-за папаши. Таково было его ремесло. Он привез меня в Азатан на повозке, полной горшков и крынок.
– Отец сам отдал тебя Ордену в обучение?
–
– Ага. Зима была очень голодная, маманя померла. А кроме меня было еще четверо детишек. Папаша решил, что я лишний, и сам отвез меня в Азатан, сбагрил Ордену на прокорм, - рассказал Вед, наливая чай и для себя, - Мне было семь лет, как сейчас помню.
– Ты виделся с отцом после этого?
– спросил Вернигор.
– Не-а, - равнодушно покачал головой Вед, - Он уж помер поди. За столько лет ни разу не приезжал. Ему нет дела до меня, ну и мне стало быть нет до него дела. Вот такой уговор. Как у вас с королем, - он прихлебнул чай и усмехнулся, - А задал он вам задачку, верно?
Рука Вернигора, державшая вилку, повисла в воздухе.
– Ты подслушивал у двери, когда я был у короля в опочивальне!
– вскричал он шепотом, - Ты шпионил!
– Вовсе нет, - возмутился Вед и выставил вперед ладони, словно защищаясь от обвинения, - Я стоял в коридоре, ожидая вас. Так положено. Дверь была прикрыта неплотно, я подошел ее закрыть, и случайно услышал обрывки разговора. Ну и... оторваться было трудно. Правило тридцать второе - слушай всегда. Вот я и послушал чуточку. Но я не шпионил, клянусь! Вам не о чем беспокоиться, ведь я давал присягу Ордену и вам.
– Очень хорошо, - мрачно проговорил Вернигор, - Потому что если ты проболтаешься хоть единым словом о том, что узнал - я тебя убью. Так положено.
ВСТРЕЧА В СТЕПИ
Верхняя колба больших песочных часов успела опустеть, пока царица вглядывалась в шар. Она долго не могла ничего ни разглядеть, ни услышать в бешеном кружении снега и вое ветра. В шаре бушевала степная зимняя буря, скрывая все вокруг колышущейся белой пеленой. В верхней комнате Тринадцатой башни было холодно, дыхание повелительницы чародеев застывало в воздухе и инеем оседало да соболий ворот ее мантии. Подождав еще немного, царица почувствовала, что у нее замерзли ноги в теплых сапожках и руки в меховых перчатках. Она нетерпеливо постучала пальцами по прозрачному стеклу шара, и сразу же в вихре снега возник силуэт юноши, закутанный в потертый зеленый плащ. Ветер рвал полы его одежды, заставляя прятать руки под плащом и надвигать капюшон ниже бровей. Увидев юношу, царица ахнула от изумления.
– Ты где, Элиа?
– воскликнула она, - Разве ты до сих пор не в Парладоре?
– У нас некоторые осложнения, - стараясь перекричать ветер, Элиа придвинулся ближе к шару, - Караван, с которым мы ехали по Армаису, бросил нас в степи. Теперь дорога займет больше времени.
– Еще больше?
– встревожено переспросила царица, - Но его и так совсем не осталось. День Зимнего Солнца уже близок.
– А то мы не знаем!
– другая заснеженная фигура оттолкнула Элиа плечом и в круглом стекле появился Ронф с покрасневшим носом и головой, покрытой обледеневшими косичками, - Мы не поспеваем к сроку, госпожа главная ведьма. Пока мы тут барахтаемся в снегу, того гляди разразится война, и я не успею в ней поучаствовать. Нам нужна отсрочка хотя бы до конца года.
– Даже ты просишь об отсрочке, Ронф?
– удивилась царица, - Но как же я ее получу? Посольство твоего отца с каждым днем все больше теряет терпение.
– Я тоже!
– рявкнул Ронф, усиленно растирая ладонью нос, - Погода дрянь! Такая стужа не для гоблина. Попросите Гвеанорка подождать до праздника Последнего Дня в году или скажите, что я ему приказываю. В общем, делайте, что хотите - это ж вам надо, а не мне!
Слушая сердитые выкрики гоблина, царица растеряно качала головой.
– Хорошо, - вздохнула она наконец, когда Ронф умолк, - Я попытаюсь уговорить Гвеанорка. Я целыми днями только это и делаю. Но вы... вы можете замерзнуть в степи. Вам нужна помощь.