Потерянный король

Талагаева Веда Георгиевна

– Вот еще!
– подбоченился Ронф, - Сами справимся. Гоблинам не надо помощи от чародеев. Подумаешь, снежок! Подумаешь, ветерок!

– А где Кадо?
– царица обеспокоено вгляделась в снежную круговерть за спинами Элиа и Ронфа.

– Тама он, - беспечно махнул рукой Ронф, - Чуточку околел. Так, ерунда, небольшой холодок.

Порыв ветра взметнул над землей волну снега, она накрыла шар Элиа, и изображение в шаре царицы пропало. Чародейка порывисто нагнулась к шару, постучала по нему и потрясла, но он больше ничего не показывал.

– Снежок, ветерок, холодок, - недовольно хмыкнула царица и с укоризной покачала головой, - Как же тяжело с этими гоблинами!

Она завернулась в меха, села прямо, скрестив руки на груди, и крепко зажмурилась. От внутреннего

напряжения брови на ее лбу превратились в одну сплошную прямую линию. Наконец, царица открыла глаза, звонко хлопнула в ладоши и выкрикнула на языке Старых Волшебников:

– BARAUM!

Караван отъехал лишь на несколько миль от стоянки, где Алимет оставил чужестранцев, когда погода вдруг начала портиться. Крепчал холодный ветер, он принес тяжелые снеговые тучи с севера. Небо заволокло серым, солнце исчезло, посыпал густой снег. Земля и небо вскоре смешались, горизонт исчез, порывы ветра сбивали с ног. Вьючным лошадям и верблюдам, повозкам с кладью волей-неволей пришлось ехать медленнее.

Орсуф, самый старший из погонщиков, тронул Алимета за рукав.

– Верблюды нервничают. Они чувствуют, что ветер усиливается, - сказал он, - Буран надвигается.

– Будь он неладен, - проворчал Алимет сквозь зубы, - Утро было ясным, и день по всем приметам должен был быть погожим. Уверен, это мальчишка своим страшным криком накликал бурю. Рад буду, если он замерзнет в степи со своим гоблином.

– Буря это полбеды, - возразил Орсуф, придвигаясь ближе, чтобы его голос был слышен в завывании ветра, - Сам знаешь, командир, как только поднимается ветер - жди Иарсула.

– Не накаркай, старик, - строго оборвал его предводитель купцов, - Мы не так далеко от Перепутья, обжитые места уже близко. Будем надеяться, что на сей раз кочевники не появятся.

Словно опровергая его слова, где-то неподалеку раздался громкий переливчатый свист.

– Мы ходим кругами!
– с досадой промолвил Евглен, едва впереди показалась знакомая лесная поляна, посреди которой возвышался вековой дуб с заснеженной кроной и широким дуплом, чернеющим в стволе, - Может, опять заедем в гости к эльфам? То-то они обрадуются.

Спустя несколько дней путешествия с севера на юг, послы гроссмейстера ордена Крылатого Льва опять оказались в Разнолесье перед дверью дверей, сквозь которую они уже однажды прошли.

– Спокойно, человек, - окинув юношу снисходительным взглядом, ответил Эзельгер, - Дальше все пойдет как по маслу. Глазом не моргнешь, как окажешься в гостях у других эльфов. В Парладоре тебе понравится.

– Как по маслу, - недовольно проворчал Восточный Колдун, - Глазом не моргнешь. Там, куда мы хотим попасть, нет ни одной чародейской двери. Поэтому дверь дверей может выкинуть нас где угодно. Мы можем оказаться на краю света.

– Я же предлагал поехать своим ходом, - заметил Нок, - Ну их, эти двери, без них спокойнее.

– Своим ходом! Через Армаис, где полно кочевников?
– возмутился Колдун.

– А ты что, боишься?
– ухмыльнулся Евглен.

– Я?
– Колдун гордо выпрямился в седле, - Еще чего! Просто... просто... это может задержать нас в пути. А Эзельгер ведь должен поскорее вручить письмо гроссмейстера Генимар. Но куда нас закинет дверь, я понятия не имею и за последствия не отвечаю.

– Он просто не умеет ею как следует пользоваться, - шепнул Эзельгер, наклонившись к гному, восседающему на пони.

Колдун ожег эльфа грозным взглядом.

– Дверь дверей иногда ведет себя непредсказуемо, - сухо промолвил он, - Даже мой великий учитель Гвендаль Рено однажды по ошибке попал не в Ильрагард, а в лапы к зеркальному демону, который его заколдовал. Поэтому для особо одаренных повторяю еще раз: за последствия я не отвечаю.

Он ударил пятками свою лошадь и с обиженным видом затрусил на ней к дубу, не оглядываясь на остальных.

– Ну уж к тому демону в лапы я точно не попаду, - саркастически усмехнулся Эзельгер, - Значит, бояться нечего.

– А я бы лучше поехал своим ходом, - возразил Нок, - Колдун прав: в Армаисе полно кочевников. Вдруг Элиа в пути понадобится помощь?

Они возникли из

снежной завесы как призраки. На резвых степных конях, до бровей обернутые тюрбанами, до самых глаз закутанные в темные одежды, кочевники на мгновение остановились на вершине холма, поднимавшегося над дорогой на юго-западе. "Удачное место для засады", - впервые оглядев окрестности, подумал Алимет и от досады скрипнул зубами, - "Неужто небеса прогневались на нас за то, что мы оставили чужестранцев?" Дольше думать на эту тему Алимету не пришлось. Шум снежной бури опять перекрыл резкий свист, и кочевники один за другим выхватили из ножен сабли. Кривые острые клинки тускло блеснули в сумрачном свете зимнего дня, и быстроногие разбойничьи лошади помчали своих седоков по склону холма вниз к каравану. Среди купцов царила растерянность. Никто не успел толком подготовиться к нападению. Но и сдаваться без боя тоже никто не хотел. Поэтому каждый схватил то оружие, которое оказалось под рукой, и стоило разбойникам достигнуть подножия холма, завязалось сражение. Звенели мечи, ржали лошади, с треском опрокидывались повозки, верблюды разбегались в стороны, люди падали, сраженные ударами кривых сабель, и их кровь, пролившуюся на холодную землю, тут же засыпало снегом. Рев ветра перекрывал крики дерущихся, клубящаяся пурга не позволяла как следует разглядеть картину боя, но Алимет все равно понимал, что рано или поздно их одолеют. Кочевников было меньше, чем купцов, но они были гораздо лучше подготовлены к сражениям и быстро перемещались по месту битвы на лошадях, вихрем налетая на пеших противников. Кроме того, с ними не было женщин и детей, им не надо было думать о сохранности груза. Кочевники были налегке, и ничто не могло их удержать. Разграбление каравана было лишь вопросом времени. Алимет понял это, когда на холме возникла фигура лучника в кочевничьей одежде с головой, обернутой пестрым тюрбаном. Фигура чернела, выделяясь на белом снежном фоне, и за плечом у нее виднелся колчан полный стрел. "Это конец, - подумал Алимет, - Он добьет тех, кого не изрубили саблями". В этот момент один из разбойников на всем скаку помчался к нему, визжа и размахивая саблей. Алимет поднырнул под его высоко поднятую руку, и стащил его с седла. Перебросив нападавшего через плечо, старшина купцов швырнул разбойника на землю и, не давая опомниться, всадил свою саблю ему в живот. Разбойник дернулся и затих, но Алимет, не успев выпрямиться, был неожиданно сбит с ног и упал, потеряв равновесие. "Меня подстрелил лучник", - подумал купец, но удивился, поняв, что не чувствует никакой боли в теле и что рядом в снегу барахтается кто-то маленький и плотный.

– Я упал с пони!
– вскрикнул низкорослый незнакомец, и перед глазами Алимета возникла облепленная снегом черная борода, заплетенная в косички.

"Гном!
– удивился Алимет, - Откуда он взялся? Не из воздуха же!"

– О, здесь драка!
– воскликнул гном, вскакивая на ноги, - Колдун, парни, кочевники грабят караван! Ай, в меня стреляли!

Мимо просвистела стрела, пущенная с холма. Алимет даже не попытался увернуться или спрятаться. Он во все глаза глядел на остальных незнакомцев, взявшихся неведомо откуда. Их было трое. Два вооруженных крепких молодца на конях выглядели воинственно. А третий, тоже всадник, облаченный в просторные серые одежды, весьма походил на чародея. Он судорожно сжимал в руках поводья своей лошади и в испуге озирался по сторонам.

– Я так и знал! Мы все-таки сюда попали!
– в ужасе зажмурившись, пискнул он и потянул лошадь за уздечку, словно собирался ускакать.

– Стыдись, ты же Великий Колдун, - укорил его один из воинов и быстрым движением выхватил из ножен за спиной две острые как бритва кривые сабли, - Кажется, придется людям малость подсобить. Ты как, солдатик?

– Я воин, ты же сам это сказал, - надменно отвечал второй и вынул из ножен широкий, добротно сработанный меч.

Пришпорив лошадей, они помчались в самую гущу сражения, в сторону опрокинутых повозок с тальпурским сукном, вокруг которых сосредоточились последние защитники каравана, а также ехавшие вместе с ними женщины и дети.