Потерянный рыбак

Энн Джуэл Э.

Фишер встал.

— Я иду спать, — он не посмотрел ни на меня, ни на кого-либо еще, когда бросил бутылку в мусорное ведро в кузове своего грузовика, прежде чем отправиться в лес пописать.

Роуз покачала головой.

— Не думаю, что мы помогли ему вспомнить. Я думаю, он несчастен.

Рори встала и потянулась.

— Несчастен? Это сильно сказано.

— Нет. Это правильное слово, поверь мне. — Роуз начала складывать стулья.

Я помогла ей погрузить их в грузовик.

— Вы двое все еще собираетесь играть в «манкалу»? —

Рори протянула мне игру. — Уже поздно. — Она рассмеялась. — И мы все слишком много выпили. Но все равно… — Она обняла меня. — С днем рождения, милая.

— Спасибо, — пробормотала я.

— Это был хороший день. Люблю тебя, именинница. — Роуз обняла меня и поцеловала в щеку. Затем она прошептала мне на ухо: — У него плохое настроение. Оставь его в покое сегодня вечером.

Я ничего не сказала. Я просто кивнула, давая ей понять, что услышала ее.

После того, как они нашли местечко, где можно пописать, и удалились в свою палатку, я устроилась на земле у костра. Когда Фишер вернулся, он сел рядом со мной, мы оба согнули колени и положили на них руки.

— Если январь… — прошептала я. — Тогда мы подождем январь. Я не могу… — Я медленно покачала головой. — Продолжать это вот так…

Я больше не могла встречаться с женихом другой женщины. Если алкоголь вызвал чувство ревности, то протрезвление вызвало чувство сожаления.

— Я знаю, — прошептал он в ответ. — Я собираюсь это исправить.

— Исправить это? — Мне с трудом удавалось говорить тише. — Как ты собираешься это сделать?

— Ты мне доверяешь?

Я выдавила из себя смешок. Сколько раз он ставил под сомнение мое доверие к нему? И к чему это меня привело?

— Я уже говорила тебе. Я доверяю тебе. Я просто не доверяю твоей…

— Да, да… моей памяти. К черту мою память. — Он встал. — Давай. — Он протянул мне руку.

Я взяла ее.

— Я больше не могу заниматься этим с тобой. — Моя воспаленная совесть, похоже, испортила вечеринку на моем дне рождения.

— Мы можем поиграть в манкалу.

Я наклонила голову, глядя на него.

— Серьезно. Манкала. — Он потянул меня за руку.

Мы сидели друг напротив друга в его палатке и играли в манкалу почти два часа, и это было весело. С Фишером все было весело и счастливо. Он был блаженством. И я не могла представить свою жизнь без блаженства.

— Я собираюсь… — Я указала на дверь палатки. — А теперь ложись спать.

— Ты замерзнешь.

— Я знаю.

— Ты могла бы переспать со мной. — Он отложил игру в сторону.

— Я сказала, что я не…

— Спать. Просто сон.

— А как же Рори и…

— Я выгоню тебя до того, как они проснутся утром.

Я покачала головой.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Не можешь себя контролировать?

— Ты. Слишком. Большого. О. Себе. Мнения.

Его улыбка исчезла, взгляд устремился в пространство между нами. Замешательство сменило всякое веселье.

— Ты слишком большого о себе мнения, — прошептал

он, прежде чем поднять глаза и встретиться со мной взглядом. — Ты уже говорила это раньше. В моем офисе. Ты… — Он покачал головой. — Ты была зла на меня. Ты помнишь?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что происходит.

— Ты помнишь это?

— Да. Нет. Я не знаю. Это похоже на дежавю. Ты сказала это, и это было слишком знакомо, как будто мы уже играли в это раньше, но не здесь.

Я не была до конца уверена, когда говорила ему это. Это было более пяти лет назад. Эти слова я могла бы использовать по многу раз.

— Я не знаю. Что еще я сказала?

Фишер продолжал качать головой.

— Я … Я не знаю. Но если это воспоминание…

Я кивнула.

— Тогда, возможно, к тебе возвращается память или, по крайней мере, твой мозг пытается снова установить какие-то связи.

— Возможно. — Он медленно кивнул, на его лице все еще читалось замешательство.

Было ли подходящее время, чтобы рассказать ему о нас? Он влюбился в меня без этих воспоминаний, без того, чтобы я рассказала ему о нас.

Он откинулся на подушку.

— Так странно… Я вижу, как ты упираешь руки в бока. Ты злишься. Ты помнишь, как злилась на меня?

Я усмехнулась.

— Прости. Но я часто злилась на тебя. Ты не сильно сужаешь круг поисков.

— Может быть, это из-за пива. — Он вздохнул, закрывая глаза.

— Может быть. — Я выключила фонарик и свернулась калачиком рядом с ним, накрыв нас верхом его спального мешка и флисовым одеялом.

— Ты остаешься? — спросил он. Точнее пробормотал. В его голосе было столько усталости.

— Я остаюсь. — Я обняла его и поцеловала в шею.

Глава 22

Ночь в палатке стала началом того, что казалось концом, даже если я не была уверена, что этот конец на самом деле означает для меня. Для нас.

Я погрузилась в работу и прочитала абсолютно все, что дала мне почитать Холли.

Хэллоуин.

Ранний ноябрьский снег.

И никакого Фишера.

Избегала ли я его? Да.

Знал ли он почему? Да.

Однако до января было почти невозможно избегать его, о чем я узнала через три недели после своего дня рождения. В субботу, около полудня, возвращаясь домой после родов, я остановилась заправиться. Пока я ждала, пока наполнится бак, к противоположной стороне заправки подъехал рабочий грузовик Фишера.

Мое сердце бешено заколотилось в груди. Он здесь! И моя совесть велела мне успокоиться. Сохранять спокойствие. Ничего страшного.

На его лице расплылась безумная улыбка, когда он вылез из своего грузовика в джинсах, рабочих ботинках и грязной толстовке с капюшоном.

— Привет.

Мое сердце победило. Я ответила на его улыбку такой же улыбкой, может быть, даже чуть-чуть шире.

— Привет.

— Ты едешь на работу или домой? — спросил он, прислонившись к балке рядом с насосом.