Потолок одного героя
Шрифт:
В освежённом, чистом воздухе как будто зазвонила тишина.
Редкие хлопки. В тени молодых берёзок, на старых лавках зашевелились зрители.
Я поморщась чуть повёл головою: в ушах словно пух.
Немного поразмыслив, провожатый стянул с плеча исчернившуюся лямку. Почесал оползшую шею. И несколько раз хлопнул в ладоши… И я с ним за компанию.
Хотя и не знаю зачем.
Торговец ярко присвистнул… Я промолчал.
Неприятный пух в ушах. Понемногу я стал различать голоса.
Ничего не ожидая, я просто наблюдал, как матери встречают трёх своих чад: утирают им носы и после смахивают слёзы. Понемногу люди стали разбредаться. До меня долетел голос, зовущий послушать службу.
Лишь две фигуры остались в тени берёз. Старик в белой, прилипшей к костлявому телу рубашке и… стражник… Тощий и низенький, хорошо знакомый мне стражник, который почти приплясывал у его плеча.
Такая вот очень субтильная фигура в очень измятом колете.
В изодранном шлеме, который упирался в уши и затылок.
Он знал про шутку. И про великана, с которым я ничего не сделал.
… Человек, разговаривал с баронетом, курил. И вопреки погоде то и дело поправлял пёстрый, очень длинный шарф.
'Вот и пришли, — сопнул мой провожатый. — Красиво здесь у нас! Что есть, то есть".
Без задних мыслей, без обиняков я наблюдал, как нелепый человечек о чём-то спорит. (Больше с собой). Вот, он, наконец, договорился… Распрощался с дворянином… Чихнул едва отойдя и высморкался ёжась. Он будто бы бросил что-то себе под нос и побрёл вниз по дорожке.
Он чихнул. Столкнулся с женщиной. Попятился, столь рьяно та сразу стала защищать своё рыжеватое в веснушках чадо. Служитель правопорядка белый платок засунул вглубь рукава. Попятился. Раскланялся. Глянул при этом будто бы свысока. Ей через плечо.
Взгляды наши встретились.
«Мерз*вец!»
С истинным ужасом я взирал, как брови мужчины лезут на высокий лоб, как закладывается ряд глубоких морщин, и шевелятся уши. Шлем «кивает».
Стражник зачем-то привстал на носочки.
Сорвавшись, стая голубей заполонила воздух между нами.
Щуплый мужчина посмотрел внезапно себе под ноги. Он поддел невидимый камень и глубоко засунул руки за колет. Развернулся на пятках. Он выпрямился и едва ли не перебирая, скоро зашагал в направлении старой городской стены.
— Да куда ты смотришь? — беззлобно улыбнулся мой провожатый. — Вон он сидит. Наш баронет.
[1] Кафе — новое для Элиса, «модное» слово. Обозначает небольшое заведенье, направленное на подачу лёгких блюд и напитков.
XVII
Старик поприветствовал меня улыбкой.
Подобрав
— Вы тоже… слышали о нашем фестивале?
— Д-да, — отозвался я.
Теней в этот раз нигде заметно не было. Стараясь не привлекать вниманье, я огляделся: прошёлся взглядом по лавке, траве и ближайшим кустарникам. По зданиям, что едва выглядывали из-за цветущей зелени.
Подумав немного, я кулёк со сладкой выпечкой положил возле бедра: так чтобы и видеть было можно и забыть.
Старик чуть привстал.
— Вивар! — бросил он охрипло… — Ты в порядке?
Я обернулся. В глубине кустов, меж ярко-лиловых цветов сирени… в самом деле крутилась стройная, хорошо одетая фигура. Секретарь обстригал сухие ветки. Из-за поднятого воротника его торчали сухие листья, а из-под завёрнутых манжет святили яркие полосы загара.
— Гвиневра… всегда любила Вознесенье[1], — едва различимо проговорил баронет. — Мы… мы ведь успеем?.. До вечера?
Ветка спружинила. Вивар расплевался и гневно, с вызовом и злобой поглядел на своего соперника.
Очень плотный мужчина небольшого роста сделал вид, что не заметил:
— Непременно успеем, — подал он голос, — господин! Вы не волнуйтесь.
Старик кивнул.
На водянистых, почти что прозрачных глазах его проступили слёзы.
Баронет чуть подманил меня:
— Они… люди неплохие… Только на других надеются много. А так… неплохие.
Я кивнул. Сев поудобней, я наполовину отвернулся. Широкие ворота были раскрыты настежь, так что видны были скамьи. Все сплошь пустые.
«Нужно рассказать про барона».
Дельная мысль.
Идя сюда, я отчего-то был совершенно уверен, что сориентируюсь на месте. Что ничего в этом сложного нет, и мне достаточно будет просто увидеть чуть раскосое лицо, и слова сами собою найдутся… Но вот я здесь… И мысли встали.
Элой смотрел, улыбался, будто видит меня насквозь.
— Людям куда спокойнее… когда бессмертный рыцарь рядом… Это очень, очень мно-го, — проговорил он… — Нам повезло… с тобою.
Не форсируя беседы, не поднимая никаких серьёзных тем, старик поинтересовался у меня:
— Я слышал… что многие находят город наш… весьма занятным.
— И я с ними полностью согласен.
— Да.
Секретарь хрустел. Пыхтел и толкался с толстяком локтями. Они «спускали ветки» и проклинали поочерёдно один другого.
Смирной и кассией тянуло со стороны дверей.
— Тебя… тебя, должно быть, интересует, что это была за птица?
— Д-да. Пожалуй.
— Я… Я переписываюсь со старым другом… Мы… Мы вместе учились… Когда-то. Все вместе… Мы ещё пишем друг другу.