Потолок одного героя
Шрифт:
— А одежду пока не меняй… Да и манеры свои дурацкие.
Хозяин заставил содержимое сковороды подпрыгнуть:
— Кушать!
И непременно на ходу! Вальсируя! В широком, говорящем жесте, чтобы каждый понял: кто здесь мастер.
— Жуй! Ещё рассказывать станешь, что тебя в моём трактире не кормили.
— Бо-божественно,— едва смог я вымолвить.
Сало и белок потекли мне в горло.
— А вот этого не надо, — с широкой, очень широкой улыбкой. — Ты учти… меня не подкупить!
Дух налил себе.
А после
Как-то легко мне стало на душе. Даже весело. И тёмные стены теперь совсем не давили. И помещенье уже не казалось похожим на дно колодца. Зал кургана с зеленеющей осокой на сводчатой крыше…
Повинуясь внезапному порыву, я обернулся. Проходя сквозь беспорядочные линии скульптуры, белый свет луны проявлял в тенях прелестную, просто прелестную картину. «Какая… линия плеч!»
Дух частил.
Не следуя чередованью питья и закуски, он почти в одиночку на треть опустошил большую бутылку. До необыкновения живое, лицо его постепенно «просело». И сразу же сделалось много старше: стали видны морщины и седина на висках.
— А ты… хороший малый, — также смотря на тень.
Окончательно стемнело.
— Ты ду-урак! — проговорил хозяин. — Додумался ведь духу… Ду-ху сразу показать, где прячешь. Золото, это не какая-то медянка, чтобы так ей разбрасываться!
— Так договор. Договор же заключить нужно было. Традиция.
— Так-то да, конечно. — Совершенно красное лицо кривилось. — Спрошу лишь раз: ты в курсе, что за подделки нынче вешают?
Дух выпил.
Локоть его соскользнул.
— Знаю, конечно.
Хозяин выпил.
Мелкие зубки застучали по краю кубка.
— А давай-ка меняться!
Дух внезапно встал. Он чуть покачнулся. Оттолкнувшись от стола, Фавоний побрёл в направлении кухни. Снова поднялся «на сцену»… и как-то разом растворился между столешницей и очагом. Метёлка упала с одного конца. Он же внезапно спрыгнул с другого. Я только по звуку и смог уловить это движенье.
— Ну давай!.. Это ведь несложное дело!
Прищурившись, я заметил в его протянутой руке большую жёлтую монету. Швен! Самый обычный золотой, разве засаленный немного.
Поняв задумку, я немного наклонился. Просунул руку в голенище сапога. Достал. Обмен произошёл. Дух повертел мою монету меж пальцев. Присмотрелся. Улыбнулся неожиданно — и укусил. Раздался резкий «треньк»… и круг стал неполным.
Колени спружинили:
— Да эт…
— А ты осел! — оборвал меня Фавоний.
Сплюнув, хозяин достал платок из бокового кармана.
Он вытер рот:
— Смотри!
Я сел.
Осторожно взяв протянутое, сощурился. Дух чуть придвинул лампу… золото внутри монеты отсвечивало белым.
Фавоний пил наливку.
Тишина и сумрак.
И
Ни одного… свидетеля.
Никто и ничего не видел. Никто и ничего… не скажет. Никто и ничего.
Холодный пот проступил. В тишине я положил монету на стол. Металл очень ярко клацнул по камню.
Здесь приятно пахло жарящимся мясом… и землёй. Чем-то горьковатым, напоминающим елей. Пол, вместе с утварью был вырезан в породе, а вдоль стены, почти что по спирали тянулась лесенка, что уходила к уровню земли. Туда где светило поле и шелестели кроны чёрных тополей. Я сглотнул.
Я моргнул.
Напевая всё тоже, Фавоний неспешно выпивал, сидя на сцене.
— Я прошу прощенья!.. — прервал я духа посреди припева. — Я прошу… Прощенья… Вы не могли бы взять вместо той… другую монету? Золотую!
Хозяин покосился на меня… Прицыкнул недовольно… Но кивнул. Я достал увесистый швен из рукава. Действие повторилось… от начала и до конца. Лишь звук укуса вроде как стал ярче.
Хозяин налив махнул ещё одну рюмку.
Он проглотил.
— А эта?! — достал я из внутреннего кармана.
Всё тоже олово внутри.
— А эта?!
Из складок нижнего.
На тусклый, довольно старый швен хозяин смотрел довольно долго.
И я точно так же.
Так же как и он, я с напряжением рассматривал рога и вензельный узор.
Наконец, хозяин поморщился. Он поиграл тёплой жидкостью на дне объёмного кубка. И проглотил.
— Этот настоящий!
— Слава богам!
Зубки скрипнули. Налив ещё, дух не стал снова пить. Он посмотрел на монету. На меня… и снова на монету.
— Я тебе ещё одни штаны дам… в дорогу… И не возражай!
* * *
Бутылка — опустела. Распластавшись поперёк стола, я поясницей лёг на червлёную, синюю шерсть.
Она приятно шелестела… и покалывала.
Мне было… хорошо.
— Вот вернётся… красавица, — «дышал» дух на сцене, — И всё… Всё будет хорошо…
— Да… всё б-удет.
Я икнул.
«Спать хочется, — всплыла внезапно мысль. — И по малой нужде… а впрочем… можно и попозже».
Я просто смотрел… как, пробиваясь сквозь окошко, лунный свет… Как он гуляет по плетенью.
«Какое… чудо».
— Я видел фею… наверно… Как вы считаете… их ну-ужно опасаться?
— Этих-то?.. (Словно бы над ухом). Да где ты их видел?! У нас тут лисицы да волки… Ф-ею!
— Вол-ки, — повторил я тихо.
Кобольд сидел рядом со мной и писал. Он попросил меня передать записку его знакомому в Заливе… и я сог-ласился.
Лёгкий скрип пера. Он отдавался эхом… Успокаивал.
Фавоний «дёргал»; он улыбался своему, но в целом продвигался ровно. Точно, каждая мысль уже давно была обласкана… И теперь оставалось только записать.