Потомки джиннов
Шрифт:
Я провела пальцем по жёсткой тетиве. Лук старинный, тоже из сказок. Из таких в Мирадже стреляли ещё до ружей и револьверов. В памяти всплыла легенда о лучнике, который выбил глаз рухху.
Повернувшись к воде, я наложила стрелу и стала натягивать лук.
— Не так!
Он взял меня за плечи, и я невольно напряглась, но в прикосновении не было ничего лишнего. Так же точно он поправлял позу юного принца, а отцы в Пыль-Тропе учили своих сыновей прицеливаться из ружья. Меня не учил никто, я тренировалась сама, пока мой отец валялся пьяный.
— Встань шире! — велел султан, легонько стукнув меня носком ноги по щиколоткам. — Лук держи прямее… вот так.
Ощущая его придирчивый взгляд, я вновь натянула тетиву и прицелилась в ближайшую утку. Как из револьвера — стрела смотрела точно на неё. В последние несколько месяцев мне частенько приходилось охотиться на птиц, что неудивительно, когда живёшь в горах.
Спущенная тетива больно хлестнула по руке, державшей лук, а стрела, не долетев, шлёпнулась в воду. Стая в панике взмыла в воздух, оглашая окрестности кряканьем и хлопаньем крыльев. Я выругалась, опустила лук и поморщилась, ощупывая пострадавшее запястье.
— Ну-ка, покажи… — Султан взял меня за руку, и я не посмела ослушаться. Кожа уже вздулась и покраснела. — Руку при стрельбе нужно защищать, — наставительно произнёс он. — Вот…
Он снял с шеи куфию цвета шафрана, который я хорошо знала по блюдам, подававшимся в гареме, и аккуратно обмотал мне запястье. Я с горечью вспомнила свою алую куфию, подарок Жиня.
— Попробуй ещё, когда утки вернутся, — добродушно кивнул он, — и в следующий раз оттягивай тетиву дальше — до самой щеки. — Он словно забыл, что с ним я, а не сын.
Мы молча ждали, пока птицы вернутся на гладь пруда. Хотелось поругать их за глупость, но тут же вспомнилось, кто сейчас стоит рядом с султаном по своей собственной воле.
Во второй раз я снова промахнулась, как и в третий. От стыда кровь бросилась в лицо. «Надо победить — только так можно выбраться из постылого гарема! Я снова, как и в Пыль-Тропе, должна спасти свою семью от отца».
— Ваше пресветлое величество! — Мы обернулись на голос слуги, поклонившегося в ноги. — Вас ожидает для переговоров галанский посланник!
Я навострила уши. «Начинается! Переговоры о новой сделке, чтобы вновь отдать чужеземцам нашу страну. Вот почему надо иметь доступ во дворец!»
— Погодите! — в отчаянии окликнула я султана, который уже двинулся к выходу из сада. — Я смогу, смогу!
Чуть подумав, он кивнул:
— Если сможешь, найди меня.
Солнце уже завершало свой дневной путь, а я всё никак не могла попасть. Пот катился градом по лицу и шее, и уже хотелось размотать шафрановую куфию и повязать на голову, но не позволяло ноющее запястье. Однако натёртые до пузырей пальцы защитить было нечем, как и мышцы, протестующие против однообразных движений.
Когда солнце поднялось высоко, слуги поставили рядом кувшин с водой и блюдо фиников, но я не стала отвлекаться.
Ещё одна стрела с плеском нырнула в воду, птицы разлетелись. Я выругалась себе под нос.
«Проклятье! Мне удавалось куда более трудное!»
Прежде чем стая успела улететь от берега, я потянулась и схватила новую стрелу. Быстро наложила её, навела в самую гущу машущих крыльев и выстрелила по наитию, будто из револьвера в горячке боя.
Утка отделилась от стаи, беспомощно закувыркалась в воздухе и рухнула в прибрежные камыши. Я следила за ней с радостно колотящимся сердцем.
Волоча за шею жирную тушку и оставляя за собой следы крови, я ворвалась во дворец. Султан велел найти его, и приказ гнал вперёд, словно палкой. Не вполне осознавая, что делаю и куда мчусь, я оттолкнула оторопевшего стражника, который даже не попытался меня задержать, и распахнула дверь.
Ко мне обернулись сразу десятки голов. Запоздалая мысль, что так не положено, ещё не успела оформиться, когда я, подскочив к султану, бухнула мёртвую птицу перед ним на стол, едва не свалив на пол чашку с чаем.
Султан молча воззрился на убитую утку, и только теперь до меня дошло, где я нахожусь. Зал для совещаний был набит битком людьми в мундирах, бело-золотых мираджийских и голубых галанских, и все смотрели на девчонку с диким взглядом, которая бросила на стол перед владыкой Мираджа окровавленную утку со стрелой в шее. Смотрели ошарашенно, один лишь принц Рахим почесал нос, скрывая усмешку.
Я прервала то самое совещание о военном союзе, которое должно было решить судьбу целой страны. «Наверное, это будет стоить мне головы», — подумала я.
— Ну что ж, ты, похоже, всё-таки не так плохо стреляешь, — бросил султан вполголоса, чтобы никто не слышал. — Можешь выходить из гарема, когда захочешь… — Он чуть помолчал, и у меня в сердце вспыхнула надежда, что оставшаяся лазейка позволит уйти к своим, но столь же быстро угасла. — Но не из дворца, — продолжил он. Глупо было думать, что султан проявит такую неосторожность. Он повысил голос: — Эй, кто-нибудь, отнесите дичь на кухню и отведите мою демджи туда, где ей место!
Услышав про демджи, галанская делегация дружно вскинула головы. Они называли нас демонами, но мираджийское слово знали. «Интересно, не решил ли султан нарочно их поддеть… но с какой целью? Отношения с галанами это вряд ли улучшит».
Подбежавший слуга подхватил мою утку, сдвинув бумаги на столе, и я обратила внимание на карту Мираджа, начерченную поблёкшей чёрной тушью, но со свежими синими пометками. На нашей стороне пустыни! Чтобы понять это, мне хватило одного быстрого взгляда.
Возле чёрной точки, обведённой синим кружком, было чётко выведено: «Сарамотай».
Воспоминания тут же забурлили: Самира, наш посланный на помощь отряд, юный Икар на крепостной стене, оставшиеся в городе женщины. Все они находились сейчас в центре синего кружка, словно на мишени.