Потомки джиннов
Шрифт:
Я ощутила невольную благодарность, но тут же её подавила. «Сам виноват, что запер здесь и лишил возможности защищаться!»
Султан величественно выпрямился.
— Пусть войдёт первый проситель! — разрешил он.
— Тысячник Аббас аль-Аббас, — объявил распорядитель, — командир Одиннадцатой тысячи.
В сад шагнул офицер и низко поклонился.
— Ваше величество, я пришёл просить отставки.
— Серьёзная и необычная просьба во время войны, — поджал губы султан. — Не думаю, что она вызвана недостатком храбрости, иначе ты не решился бы предстать передо мной.
Тысячник
— Ваше величество, я получил известие из дома. Моего брата по воле Всевышнего призвали в святые отцы, а других сыновей у отца нет. Если я не вернусь, мужья сестёр передерутся из-за его земли. Семье необходим наследник.
Султан пристально взглянул на просителя.
— Что думаешь, Рахим? — повернулся он к молодому офицеру, который показался мне чем-то знакомым. Ах да, Рахим, единственный из толпы сыновей султана, которого Лейла считала братом. И впрямь, те же умные внимательные глаза, только, в отличие от сестры, сохранившей за стенами гарема бледность кожи от громанской матери, этот выглядел насквозь мираджийцем, а резкими отцовскими чертами лица даже напоминал Ахмеда.
— Сомневаюсь, что моё мнение что-либо добавит к вашим выводам, высокочтимый отец, — поклонился Рахим.
Он говорил с показным смирением, но это отдавало какой-то непонятной игрой.
— Скромность никогда не шла тебе, Рахим, — отмахнулся султан. — Уверен, у тебя есть свои соображения, поскольку ты давно уже в армии. Поделись с нами.
— Поскольку наши восточные границы находятся под большей угрозой, мне кажется, у Одиннадцатой тысячи должен быть самый честолюбивый командир… — Рахим помялся. Султан выжидающе смотрел на него. Советники затаились. — Кроме того, святые книги учат нас, что главный долг сына — перед своим отцом.
Султан улыбнулся так, будто только что одержал победу.
— Тысячник Аббас аль-Аббас, твоя просьба удовлетворена, — произнёс он, и проситель выдохнул с облегчением. — Ты освобождаешься от командования. Найди себе замену, и мы утвердим его.
Бесконечное имя следующего просителя я забыла ещё до того, как его закончили произносить. Забыла и о чём он просил. Один за другим они сменяли друг друга перед султаном и его советниками, а я смотрела, отчаянно скучая. Кому-то хотелось больше денег, кому-то земли, кому-то охраны от расплодившихся в порту сторонников мятежа. Затем какой-то горожанин потребовал найти и покарать Синеглазого Бандита, который украл драгоценности у его жены и совратил дочь.
«Что ж, если Сэм продолжает марать моё доброе имя, значит, Шазад по крайней мере не проткнула его мечом, не выслушав… либо он так и не удосужился передать моё послание».
Терпеливо выслушав жалобщика, султан развёл руками. Что ещё он может сделать кроме того, что уже сделано? Он не стал говорить, что совращение девицы — не самое большое из преступлений Бандита, но все поняли: помощь мятежному принцу — вот главное. За голову преступника уже объявлена награда, но разыскать его пока не удаётся. Такое впечатление, что он привидение из песков или вообще выдумка.
Мне не нравилось быть выдумкой, но и подвергаться пыткам до потери рассудка, как Саида,
От сидения на подушке поджатые ноги затекали, и я то и дело ёрзала, слушая одну за другой скучные просьбы посетителей. В конце концов, отбросив приличия, подтянула колени к подбородку и обхватила руками, чтобы не опрокинуться.
Глаза уже слипались, когда перед султаном появился человек, закованный в цепи. Томящиеся на жарком солнце зрители сразу оживились.
— Азиз аль-Азиф! — объявил распорядитель, и мужчина в роскошном халате, сопровождавший закованного, отвесил низкий поклон. — И его старший брат Худа аль-Азиф.
— Ваше пресветлое величество, — заговорил младший брат, — с глубочайшим прискорбием я прошу судить моего брата и приговорить его к смерти за связь с мятежниками. Он…
— Вот как? — перебил с усмешкой султан. — Мои осведомители доложили другое. По их сведениям, ты сам жаждешь власти и задумал предложить моему мятежному сыну свои услуги… а значит, солгал мне, чтобы в одиночку владеть землями своего отца. — По саду пробежал шепоток. — Немедленно освободить старшего аль-Азифа! — Правитель махнул рукой, и двое стражников кинулись выполнять. — А его младшего брата заковать в цепи!
— Ваше величество! — забился в руках стражников Азиз. — Я не совершал никаких преступлений!
— Покушение на убийство брата разве не преступление? — грозно прогремел хозяин Мираджа. — А ложь перед лицом султана? Что касается замыслов использовать мятеж моего сына для собственного возвышения, их ты ещё не осуществил, но и такого я терпеть не намерен! Тебя казнят на закате… если только твой брат не заступится за тебя. — Он взглянул на старшего, но тот молчал, потирая раскованные запястья. — Быть по сему! Объявите новость в городе, пускай жители славного Измана знают, как мы поступаем с изменниками.
У меня в памяти внезапно всплыл Ахмед — как он стоял у себя в шатре и не мог решиться казнить предателя Махди. Так и не отдал приказа. А надо было — ради всех нас. Хорошему правителю требуется решительность.
А его отец не задумался ни на миг.
Отчаянные крики Азиза стихли вдали, и настала очередь следующего просителя.
Жара не спадала. Солнце сдвинулось на безоблачном небосводе, и его лучи упали прямо на нас. По затылку у меня стекал пот, одежда уже намокла, а веки еле удавалось держать открытыми. Единственным, кто, казалось, совсем не ощущал полуденной жары, был султан.
— Шазад аль-Хамад! — послышался голос распорядителя.
Я подскочила на месте, будто получив пулю в спину. Решила сперва, что впрямь уснула и во сне подруга явилась выручать меня. Но у входа в сад стояла именно она, в халате цвета восходящего солнца и с такой лукавой улыбкой на губах, будто уже всех перехитрила.
«Шазад!»
Глава 22
Я готова была расцеловать глупое лицо Сэма. «Передал, всё-таки передал!» Шазад была здесь, и страх, засевший в груди с тех пор, как я очнулась на пиратском корабле, начал понемногу рассеиваться.