Потомок бога
Шрифт:
Паренёк кивнул и с трудом выволок из комнаты тушку смертного.
Кадеты закинули на плечи своих вялых коллег по вымогательству и посеменили по этажу, провожаемые недружелюбными взглядами новичков, высыпавших из своих комнат.
— А тут весело, — улыбнулся я и посмотрел на толстяка.
— Борис Толстой, — представил мне парня Румянцев и состроил весьма красноречивую рожу, молча умоляя меня не шутить над парнем.
— Александр Громов, — пожал я лапу толстяка, с трудом сглотнув
— Алексей Стрижов, — представился и мелкий дворянин, выглядевший на фоне толстяка чуть ли не подростком.
— Борис земляк мой. Он из Пугачёва, что в Саратовской губернии, — прогудел Доброслав, войдя в комнату. — Мы с ним только что познакомились, и я предложил ему жить с нами. Никто же не против?
— Не против, — проронил я и следом добавил, окинув здоровяков весёлым взглядом: — И чем вас в губернии кормят? Стрижова, что ли, возьмите с собой на выходные.
Парни разразились гоготом. Даже Алексей похихикал. А потом нам стало не до смеха. Пришлось идти к интенданту за матрасами, одеялами, формой и прочими вещами.
Интендант обитал в душном подвале общежития. Мы спустились, отстояли очередь и вошли в тесное помещение, где за прилавком выдавливал крысиную улыбку старый прохиндей.
Позади него в тусклом свете ламп виднелся чуть ли не целый ангар с полками, заваленными вещами. Но нам этот гад сразу же попытался втюхать ветошь, которую долгие годы в качестве подстилки использовали его младшие родственники крысы.
— Это замечательные кители, молодые люди, — с наигранной улыбкой проговорил он, навалив на прилавок кучу хлама.
— Так эти кители уже через день треснут, а брюки воняют мышиным дерьмом и пылью, — недовольно выдал Толстой, рассматривая вручённую ему форму.
— Немного разошьёте — и китель будет прекрасно на вас смотреться. А то, что брюки слегка пахнут, так это ерунда. Постираете их разок, да и всё.
— А что мне делать с матрасом? Он же весь в жёлтых пятнах! — выдохнул Стрижов, с ужасом глядя на вещь, будто попавшую сюда из детского садика. — И что-то мне подсказывает, это совсем не камуфляж.
Интендант лишь развёл руками и одарил нас хитрым взглядом, в котором прыгали звонкие рубли.
Я подался к прохиндею и прошептал ему в ухо с торчащим пучком седых волос:
— Может, мы поможем друг другу? Нам всем четверым нужны самые лучшие вещи, хранящиеся в ваших запасах. А мы за это сделаем вам подарок, скажем, с двумя нулями.
— С каждого, — жадно выдохнул он и сглотнул.
— Договорились, — сказал я, незаметно вложил четыреста рублей в карман воняющего пылью кителя и протянул интенданту.
Тот с улыбкой забрал его, сунул руку в карман и пошелестел деньгами.
Кажется, он даже на ощупь понимал, какой у купюры
А так я уже через несколько минут вернул свои четыреста рублей. Как? Да просто подгадал момент, когда интендант был занят тем, что стаскивал с полки матрас. Ну и телепортировался к нему за спину, накинул на себя иллюзию стены и ловко вытащил деньги из его кармана, куда они перекочевали из старого кителя.
— А вы, оказывается, маг, — удивлённо прошептал Румянцев, когда я возник рядом с ним.
— Есть немного.
— И руки у вас ловкие, — подметил Толстой, весело глянув на интенданта.
Тот вскоре передал нам комплект вполне хороших вещей.
— До свидания, — бросил я прохиндею и украдкой наложил на его физиономию иллюзию размазанных жирных соплей и прилипшей к щеке использованной туалетной бумаги.
— До свидания, молодые люди, — радостно улыбнулся прохиндей и удивлённо глянул на моих спутников, едва сдерживающих смех.
— За мной! — сказал я им и торопливо вышел.
Они послушно пошли следом и уже в коридоре начали посмеиваться. Но их смех был ничто по сравнению с тем, как заржали вошедшие после нас новички. Аж побелка с потолка посыпалась.
— Так ему и надо, — улыбнулся Стрижов, двинувшись в сторону лестницы.
— Угу, — усмехнулся Румянцев. — Ненавижу вымогателей.
— Я тоже, именно поэтому и вернул свои рублики, — честно сказал я.
А так-то деньги не имели для меня никакой ценности. Тлен — да и только. Даже на все деньги всех миров нельзя купить и бокала вина со стола того же Одина. Богам деньги смертных ни к чему.
— Может, не надо было давать взятку? — нахмурился Румянцев, дёрнув щекой, будто у него зуб прострелило. — Пусть вы, конечно, и забрали потом свои деньги. Но все же вы пошли на поводу у этого вымогателя.
— А что надо было делать? — тяжело вздохнул я, словно разговаривал с неразумным ребёнком. — Брать эту труху? Или жаловаться кому-то? Тут все в доле. Система уже отработана годами.
— И ничего нельзя изменить? — совсем расстроился здоровяк, чьи представления об академии стремительно рушились.
— Можно. Но для этого необходимо, чтобы у кого-то сверху возникло такое желание. К примеру, у ректора.
— Хм, — задумчиво хмыкнул Доброслав.
Стрижов же опасливо спросил, таща на плече свёрнутый матрас:
— Громов, а интендант не будет мстить, если поймёт, что произошло?
— Да к Хель его, в смысле к Марене этого козла, — отмахнулся я, поднимаясь по лестнице. — Если бояться мести какого-то вшивого интенданта, то можно сразу гроб себе готовить. Такой трус миру не нужен.