Потомок Каина

Арисима Такэо

Возможно, героиня романа Йоко не сразу стала бунтаркой. Но внутренний протест был слишком силён, затхлая атмосфера равнодушия и пошлости, в которой она жила, была для неё невыносима. Она не могла смириться. Арисима так рассказывает об этом:

«Йоко не раз пыталась заставить себя жить так, как живут остальные женщины. Но ничего из этого не вышло. Всякий раз избранный ею путь оказывался ложным. Йоко то и дело оступалась и падала. Но вместо того, чтобы протянуть ей руку помощи, её высмеивали».

Жизнь Йоко не удалась. Ещё совсем молодой девушкой она, наперекор матери, выходит замуж. И, может быть, даже не потому, что питает к своему будущему мужу большое, настоящее чувство, а чтобы самоутвердиться в семье, доказать, что она имеет право сама решать свою судьбу, Для того времени

это была неслыханная дерзость. Йоко ломала освящённую веками традицию: родители выбирают мужа для дочери. Такой бунт никогда не оставался безнаказанным в прежние времена, приходилось за него расплачиваться и в Японии начала века, так жадно воспринимавшей достижения европейской цивилизации. Йоко не знала, да и не могла знать, что этот её шаг — как ей казалось, к свободе — окажется первым шагом к гибели.

Трагедия женщины, боровшейся за право любить, противопоставлявшей себя в этой борьбе обществу, не нова в мировой литературе. О ней рассказывали и Толстой, и Флобер, и Ибсен. Действительно, судьба их героинь во многом сходна с судьбой Йоко. Нет никакого сомнения, что Арисима читал все эти произведения, и они его волновали. Он сам признавался, в частности, что Тургенев и Толстой — его любимые писатели. Но здесь, видимо, может идти речь не о заимствовании, а лишь о совпадении сюжетов — в мировой литературе существовала вечная тема борьбы женщины за право любить, за право самой строить своё счастье. И если уж проследить за нитью сюжета Арисима, стоит, пожалуй, обратиться не на Запад, а на Восток. И самое правильное — остаться в самой Японии.

Читатель, хотя бы немного знакомый с японской литературой, не может не заметить, что героиня романа отчётливо напоминает каких-то других женщин, о которых он узнал от совсем другого писателя. И это чувство не обманывает его. Действительно, в японской литературе есть аналогичные образы — это героини новелл Ихара Сайкаку, выдающегося японского писателя конца XVII века. Сайкаку нарисовал целую галерею портретов женщин феодальной Японии, для которых попытки связать свою жизнь с любимым человеком, стремление к чистой, настоящей любви оканчивались трагично. От них отворачивалось так называемое приличное общество. Более того, от них отворачивались семьи. И женщины, восставшие против мёртвых традиций, погибали. В этом их судьбы удивительно сходны с судьбой Йоко. Но есть и различие, и очень существенное. Героини Сайкаку ради любви готовы были пойти на всё, даже превратиться в проституток, и тем самым навлекали на себя гонение со стороны общества. Йоко уже сама бросает вызов обществу. Она борется за своё счастье. Она терпит поражение, но ведь по её пути могут пойти другие. И они, несомненно, шли. Не случайно феодальное правительство неоднократно запрещало даже новеллы Сайкаку под тем предлогом, что они подрывают в пароде нравственность. Нет сомнения в том, что смелый вызов Йоко подрывал самые основы гнилой феодальной морали, но времена изменились, и роман Арисима уже никто не запрещал.

Итак, Йоко выходит замуж. Но человек, который рисовался ей сильным, энергичным, интересным, оказывается никчёмным, ничтожным. Примириться? Ни за что. И вот — второй удар по прописной, ханжеской морали. Йоко уходит от мужа.

С первых же страниц романа мы проникаемся симпатией к молодой порывистой женщине, красивой и внешне удачливой. Она, правда, кажется нам несколько легкомысленной, но стоит ли торопиться с выводами? Характер Йоко значительно сложнее, чем это нам представляется на первый взгляд. Жизнь ставит перед Йоко всё новые, всё более трудные задачи. Умирают отец и мать, и, подчиняясь родным и мещанскому здравому смыслу, Йоко соглашается на брак с Кимура. Вот как она рассказывает о своей помолвке: «Госпожа Исокава привела меня в гостиную и в присутствии родственников объявила о помолвке, как объявляют приговор преступнику. Я заикнулась было, что не согласна на этот брак, но Исокава сообщила, что таково завещание матери».

Йоко мечтает совсем о другом человеке, которого бы она могла полюбить, на которого могла бы опереться. «Как бы я хотела, чтобы где-нибудь жил большой, сильный человек…» — восклицает она. Но нужно как-то жить, — на руках у неё дочь и две сестры.

И ей ничего не остаётся, как подчиниться родным. Йоко едет в Америку к своему жениху. И не встреть она большую настоящую любовь, любовь к Курати, может быть, она благополучно вышла бы замуж за Кимура и когда-нибудь уподобилась бы своим подругам, но в это не хочется верить, хотя жизнь ломает и не такие сильные характеры. С Йоко этого не случилось — любовь помогла бунту. Она сделала Йоко сильной. Внутри у неё точно развернулась тугая пружинка, и она смело пошла напролом, сокрушая преграды условности, растаптывая сплетни, с презрением игнорируя злословие. Йоко сама признавалась потом, что даже не предполагала в себе такой «революционной силы».

Характер Йоко изломан тем, что её личные стремления, желания, интересы, привязанности, в общем, вся она, принесены в жертву деспотической феодальной морали. Не удивительно поэтому, что разорвать кольцо, в котором она очутилась, можно подчас лишь средствами, отвратительными не только с точки зрения «морали в шорах». И в самом деле, читатель сам убедился в этом, многие поступки Йоко невозможно, да вряд ли и нужно оправдывать. Временами они просто вызывают протест. Но кто виноват в этом? Разве не те в первую очередь, кто, нацепив на себя маску христианской добродетели, отвернулись от Йоко и Курати, поставили их вне общества? В этих условиях гибель Йоко и Курати вполне закономерна. Было бы удивительно, да мы просто и не поверили бы автору, если бы случилось иначе. Противоречивость характера, а следовательно, и поступков Йоко — это противоречивость самой эпохи, противоречивость японской действительности, того общества, к которому Йоко принадлежала. И очень хорошо, что автор отдаёт на наш суд не схематичное «нечто», лишённое пороков и доверху набитое добродетелями, а живую Йоко.

Арисима прекрасно знает, что представляет собой христианство. Не умозрительно, а на собственном опыте (в молодости он сам увлекался христианством и порвал с ним только в зрелые годы) он убедился, какие люди вершат судьбами христианства в Японии. Писатель выводит в романе образы ревностных христиан — это мать Йоко, госпожа Тагава. Именно они в первую очередь виноваты в гибели Йоко. Лицемерие — единственное, чему научились новоиспечённые христиане у своих западных братьев. У себя в Христианском союзе они говорят о любви к ближнему, о всепрощении. Но как только их интересы сталкиваются с интересами Йоко, эти, на словах такие далёкие от мирских дел люди, превращаются в хищников.

Мы зримо представляем себе каждого из героев романа. Действительно, какие бы правильные мысли ни высказывала Йоко, как бы хлёстко она ни разоблачала лицемерие и ложь, окружающие её, она не завоевала бы сердце читателя, если бы была плоской фигуркой, переставляемой по воле автора. Мы же верим каждому её поступку, каждому слову. И в этом большая победа Арисима. Так же воспринимаются нами и остальные герои, и те, кто занимает в романе значительное место, и те, кто очерчен буквально несколькими штрихами: Кимура, кроткий, преданный Йоко, решительный Курати, опустившийся Кибэ, честный, прямолинейный, но, в общем, ограниченный Кото — друг Кимуры. Кстати, Кото — это единственная фигура, которая воспринимается читателем совсем не так, как хотел бы автор. По его мысли Кото — совесть Йоко. Он старается оградить её от ошибок, направить по верному пути. Но что представляет собой Кото? Кото — резонёр с куцей философией добра и зла.

На его глазах духовно и физически гибнет человек, раздавленный обществом. И что же Кото? Он не находит ничего лучшего, как читать нудные, ханжеские нотации с видом неприступной добродетели. И самое ужасное для Кото, а следовательно, и для писателя, это то — что Кото действительно говорит совершенно правильные вещи. Против их существа ничего нельзя возразить. Но ведь важно не только, «что» говорится, но и «как», «где», «когда» ' говорится. Временами даже кажется, что Арисима издевается лад! Кото, вкладывая в его уста одну банальность за другой. Кажется, что Кото служит автору лишь для того, чтобы доказать, что он, автор, не оправдывает Йоко и «приличное общество» может не беспокоиться. Но мы-то ведь знаем, что Арисима стремился совсем к другому, и в этом его трагедия.