Потрясатель Тверди

Мазин Александр Владимирович

— Ты готов? — спросил его Нил, обойдясь без приветствия.

— Да! — сирхар улыбнулся, показав мелкие зубы. — А ты?

— Я спрашиваю! — прорычал Нил, взял колдуна за плечи и легонько встряхнул.

Ди Гон не сделал попытки освободиться. И выражение лица его не изменилось, он только спросил:

— Ты в кольчуге? Боишься?

Нил был одет так же, как на пиру у Королевы. Только без тяжелой мантии и в сапогах с отворотами вместо туфель. Кстати сказать, другой, подобающей, одежды у него не было.

— Я не боюсь! —

раздельно произнес великан. Но колдуна выпустил.

— Тогда пойдем! — как ни в чем не бывало произнес Ди Гон, подняв руку, дверь за его спиной отворилась, и вошли четверо воинов.

Эак сразу узнал их: не по лицам, по тому, как они двигались — быстрыми рывками.

— Утунры! — шепнул он Биорку.

— Знаю! — ответил туор.

— Чего ты ждешь? — сказал Нил сирхару. — Идем!

Сирхар вышел, за ним — трое северян, последними — утунры. Хотя аргенет предпочел бы видеть «живых мертвецов» впереди.

Сирхар привел всех к подъемнику, закрытой с пяти сторон коробке минов десять в длину, восемь — в ширину и шесть — в высоту. Едва они вошли внутрь, подъемник заскользил вниз. Двигался он бесшумно, словно волшебная сила приводила его в движение. Но натянутые канаты, закрепленные наверху, которые успел заметить Биорк, говорили об обратном.

Спускаясь, они миновали не менее десятка дверей, и, когда подъемник остановился, по гнетущему ощущению и холодной сырости воздуха Эак уверился, что они под землей.

Зал, круглая пещера со стенами из туфа, производил мрачное впечатление. Стены местами были обожжены и выщерблены. Дверь, в которую они вошли, четырехугольник из железа в два минима толщиной, была единственной.

— Ты все еще хочешь встретить Потрясателя? — спросил Ди Гон.

Нил, расставив ноги, уперев в бока сжатые кулаки, из-под насупленных бровей озирал почерневшие стены.

— Да! — коротко сказал он.

Колдун отбросил за спину плащ, чтобы освободить руки, отошел от северян, приосанился и вдруг запел:

— Дом, доу, вау! Вниз по речке плыву! Золотые цветы соберу! Дом, доу, вау! Веночек сплету, сыночку подарю! Дом, доу, вау! Будь краше зари! Слезинки утри! Со мной поговори!..

У Эака отвисла челюсть. Он знал эту песенку. Любой из живших в Норне или Арианне знал ее. Какому ребенку не пела ее мать? Но здесь, в опаленной пламенем подземной пещере, было чудовищно дико слышать, как выводит знакомые слова хриплый голос Ди Гона. «Дом, доу, вау!..» — и не с ласковой нежностью матери, а с властной силой, как боевую песнь.

Эак увидел вздувшиеся желваки на щеках Нила, его сощуренные глаза. Великан был предельно осторожен. И ни одна черточка не

шевельнулась на гипсовой маске его лица, когда Ди Гон одним движением выхватил Хлыст и зажег огненный длинный язык.

«Дом, доу вау!» — пылающий Хлыст описывал кривые в сумраке, распространяя вокруг запах приближающейся грозы.

Слабое сначала, но быстро разгорающееся свечение возникло в противоположном конце зала.

Ди Гон отшатнулся назад, оборвал песню на полуслове, ощетинился, как котоар, пригнулся к земле…

Сияющий голубой овоид, покачиваясь, висел в мине от пола. Ди Гон выбросил руку с Хлыстом: пламя мгновенно удлинилось, как язык фрокка, тронуло голубое свечение и отпрянуло назад.

Раздался оглушительный треск, длинная темная полоса пересекла наискось поверхность овоида, и он распался, угас, освободив существо тем более странное, что никто не смог бы предположить у демона подобного обличия.

То был ребенок. Голый розовокожий пухленький малыш. Очаровательный мальчик с рыжими кудряшками и испуганным личиком, лет трех-четырех от роду. Он стоял, не касаясь пола, и глядел на северян круглыми голубыми глазами. Очень славный мальчуган, совсем как настоящий. Только ростом в десять минов, под самый потолок.

— Ой! — воскликнул мальчик нежным голоском. И попытался схватить Ди Гона, который был к нему ближе всех.

— Нельзя! — взвизгнул колдун и ударил Хлыстом по протянутой «ручке».

«Малыш» насупился.

— Больно! — обиженно сказал он и сунул в рот палец, которого коснулся Хлыст.

— Это — Потрясатель? — с сомнением проговорил Нил.

— Не сомневайся! — отрезал колдун. — Сынок, сынок!

— У? — отозвался «малыш», все еще продолжая дуться.

— Поиграем?

Детское личико мгновенно оживилось:

— Да-да-да! Давай в мячики играть! В мячики!

— Давай, сынок! — поддержал Ди Гон.

В «ручке» демона возник огненный шарик, похожий на шаровую молнию.

— Бросай! — закричал Ди Гон. — Туда бросай! — И указал на Нила.

«Малыш» взмахнул рукой, и «мячик», пролетев рядом с головой великана, врезался в стену и рассыпался дождем огненных искр.

— Молодец, сынок! — похвалил Ди Гон. — Поиграй с ним еще!

И прежде чем кто-либо успел что-то сообразить, маг метнулся к двери, выскочил наружу и запер трех северян в пещере вместе с разыгравшимся демоном. Утунры покинули подземный зал еще раньше.

Биорк прыгнул за магом, но опоздал. Дверь, толстая железная плита, отрезала туору путь.

— Нет! — капризно закричал «ребенок». — Не уходи! Играй! — И запустил в маленького воина огненным шаром. Биорк успел увернуться, огненный шар взорвался слева от него.

— А теперь — тебе! — Еще один шар полетел к Эаку.

— И тебе! — Огненное ядро ударило в грудь Нила, но, к счастью, великану действительно трудно было причинить вред: взрыв лишь окутал его пламенем, даже не опалившим волос.