Потрясающий мужчина
Шрифт:
— Ну уж Бенедикт-то вернет мне деньги, — не очень уверенно сказала я.
— Чем дольше ты ждешь, тем меньше получишь. Старая кредиторская истина. Скажи и ты что-нибудь, Руфус.
— Лучше я воздержусь. Однако я тоже считаю, что Виола не должна платить за комнату его сестре.
— Ты еще и этой платишь? Если ты дашь «добро», я могу аннулировать поручение банку и даже отозвать выплату за этот месяц…
— Я хотела бы подождать, пока не объявится Бенедикт, — промямлила я.
— Если ты отменишь плату за комнату,
В общем, я попросила Таню аннулировать поручение банку и последний взнос.
— И пожалуйста, сделай мне еще одно одолжение, — добавила она, — расстанься, наконец, с этими дешевыми пластиковыми сережками.
— Серьги тут ни при чем.
— Очень даже при чем. Ты их продолжаешь носить, потому что не хочешь поверить, что все кончено.
— Сначала я должна узнать, почему кончено.
— Виола напоминает мне наивных исследователей динозавров, — вмешался Руфус. — Те тоже всегда хотят только узнать, почему вымерли динозавры.
— Ну и?.. — спросила Таня.
— А нужно задать вопрос: почему динозавры вообще так долго жили?
— Итак, Руфус, почему же они так долго жили?
— Потому что невероятно умели приспосабливаться. Ни один другой вид позвоночных не просуществовал так долго. Но все привязались к динозаврам и ищут у них какой-нибудь дефект, вместо того чтобы спросить: а что делали другие виды животных?
— Что делали другие виды животных? — опять спросила Таня.
— Они вымерли гораздо раньше. Когда пришла очередь динозавров, другие реликтовые животные и растения уже вымерли. Но это никого не интересует. Если вспомнить, что гомо сапиенс, у которого оказалось достаточно разума, чтобы развести огонь, не существует даже нуля целых двух десятых миллиона лет, а динозавры прожили сто сорок миллионов лет, то нужно признать: так долго, как динозавры, мы не продержимся.
— Очевидно, все существа с маленьким мозгом хорошо приспосабливаются, — предположила Таня.
— Во всяком случае, динозавры не виноваты в том, что вымерли.
— Извини, пожалуйста! — улыбнулась Таня. — Я понимаю, всегда найдется повод поговорить на любимую тему. Я тоже нахожу динозавров страшно интересными, но как это мы с сережек перескочили на твоих любимцев?
— А вот как. Вместо того, чтобы все время спрашивать, почему умерла их любовь, лучше бы Виола спросила, почему она вообще так долго просуществовала.
— Ну, это ясно! — воскликнула Таня. — В студенческие годы, пока речь шла только о любви и удовольствиях, все было в порядке. Потом климат поменялся, речь пошла о карьере и деньгах. Тут приспосабливаться стало сложнее. А тот, кто не может приспособиться, должен погибнуть.
— Непреложный закон эволюции, — сказал Руфус. — Я это учила как непреложный закон свободной рыночной
— Ты можешь хоть раз говорить о чем-нибудь другом, а не о деньгах? — нервно спросила я Таню. — Мне кажется правильным то, что говорит Руфус. Динозавры не были виноваты. На них вдруг обрушилась катастрофа…
— А ты можешь хоть раз думать о чем-нибудь другом, а не о любви? — перебила меня Таня. — И возвращаясь к твоим пластмассовым серьгам — верни их ему, пусть в обмен выплатит тебе стоимость половины автомобиля.
— Пойдем, — позвал Руфус Таню. — А по пути я объясню тебе, почему каждый динозавр — ящер, но не каждый ящер — динозавр.
— Для чего? — удивилась Таня.
— В благодарность за то, что ты растолковала мне разницу между ссудой и промежуточным кредитом.
Таня засмеялась.
Они отправились в бистро, где Руфусу предстояло познакомиться с Таниным ювелиром по имени Вернер. Таня не спросила, хочу ли я пойти вместе с ними. Я бы все равно не пошла. Я хотела побыть одна со своими мыслями.
76
Я лежала в постели надев наушники, а в плейере крутилась кассета Элвиса. Его песня «Отель, где разбиваются сердца» стала моей любимой.
Я слушала эту песню снова и снова. Я попыталась ее перевести. По-немецки она звучала глупо — во всяком случае, если переводить в правильном ритме. Но мне казалось, что Элвис написал ее для меня.
Я была очень одинока. Мне не хватало Бенедикта. Мое сердце сжималось от боли. И все, о чем пел Элвис, опять было правдой.
— Бенедикт принес в мою жизнь смысл, — громко сказала я. — Бенедикт лишил мою жизнь смысла: да будет имя Бенедикта…
Бенедикт! Бенедикт! Бенедикт!
Но после конца все начиналось сначала:
С тех пор как ты бросил меня…
Я так одинока…
77
Тридцать три ночи я была одна.
И вот, в час дня, Руфус позвал меня к телефону:
— Это он.
На меня напал паралич! Я не в силах сказать Руфусу, что предпочла бы поговорить из своей комнаты. Я так много раз представляла себе, как он позвонит, и вот я опять слышу его голос:
— Алло, Виола, ну как дела? Ты меня слышишь?
— Да.
— У тебя все в порядке? Ты меня слышишь?
— Да.
— Слушай, я вынужден побеспокоить тебя по одному неприятному вопросу. Нора волнуется, что у тебя остался ключ от дома. Пожалуйста, пойми меня правильно, не потому, что мы тебе не доверяем. Но она боится, что ты можешь потерять ключ и кто-нибудь чужой придет в дом. Она уже менять замок хочет, ты же ее знаешь.
— Да.
— И твои вещи остались. Я думаю, ты захочешь их забрать. Меди сказала мне, что ты перестала платить. Я считаю, это абсолютно правильно.