Потрясающий мужчина
Шрифт:
Только мы собрались бухнуть на сковородку сметану, как Вольфганг, наблюдавший за нами, закричал:
— Стойте! Если влить холодную сметану в горячий соус, сметана свернется. — Он притащил чашку, налил туда сметану, тщательно перемешал, добавил ложку соуса со сковородки, опять перемешал, потом еще ложку и еще одну, медленно помешивая. Наконец дал Руфусу чашку со словами: — Теперь сметана теплая и уже не свернется.
Под испуганными взглядами всех присутствующих Руфус влил все на сковородку — и в самом
И хотя мы лопались от смеха, глядя, как Таня разматывает смотанные ею трубочки, успех был полный! Лишь Карола была слегка раздосадована тем, что Вольфганг нарушил ее педагогический принцип — учиться на ошибках.
Я подумала, не делать ли мне по воскресеньям трубочки из говядины. Нора их никогда не делает. А потом, я бы настоятельно попросила Мерседес привезти своего ненаглядного. Это будут самые дорогие трубочки в ее жизни. Я ей еще отплачу!
59
Сразу после занятий я поспешила домой, чтобы все рассказать Бенедикту. Но его еще не было дома. Когда он наконец появился, то был так измучен своим волейболом, что я решила приберечь сенсационные разоблачения для более эффектного момента.
В субботу с утра я позвонила Руфусу — не только из чистого любопытства, но и чтобы представить Бенедикту полную картину. Как отозвалась госпожа Мазур о своем спутнике?
— Она была в полном восторге от господина Леманна, — рассказал Руфус, — дала мне сто марок чаевых и сказала: «Дитер Леманн — обворожительный мужчина. Слава Богу, что я равнодушна к обворожительным мужчинам!» Но ни слова хозяйке! Госпожа Мазур считает, что Бербель чересчур консервативна в вопросах морали.
Я засмеялась:
— Дорого обошелся фрау Мазур этот вечер!
— Госпожа Мазур другого мнения на этот счет. Она сказала: «Ну вот, наконец, мужчина, который стоит моих денег».
Я тут же в мельчайших подробностях расписала все Бенедикту. Он был обескуражен.
— Не могу поверить, что Меди разыграла такой спектакль.
— Но это правда!
— Сейчас же поеду к ней и спрошу, все ли у нее в порядке с головой. — И Бенедикт укатил на своем «БМВ».
Вернулся он только через четыре с половиной часа. И сразу прошел в свою комнату. Даже не заглянув ко мне! Что случилось? Я пошла к нему. Он лежал на диване со странным отсутствующим выражением. Я подсела к нему. От него сильно пахло спиртным.
— Что произошло? — Я сгорала от любопытства.
— Ничего.
— Не пытайся обмануть меня, все равно не получится.
— Закрой дверь, я должен кое-что сказать тебе, — попросил Бенедикт. Я захлопнула дверь.
— Пообещай, что никому не расскажешь. — Я
Бенедикт посмотрел на стену, за которой была спальня Норы, и прошептал:
— Меди нашла нашего отца. Она написала ему письмо, и он ответил. Он хотел бы встретиться с нами.
— Что? — опешила я. — Ты встретишься с твоим…
— Тише! Мать ни в коем случае не должна узнать об этом. Это бы ее слишком расстроило. Она одна вырастила нас и не хочет, чтобы мы встречались с отцом.
— Понимаю. — Я пришла в восторг при мысли, что Бенедикт увидится со своим отцом. Я ничуть не сомневалась, что его отец — приятный мужчина. Человек, бросивший Нору, уже заранее был мне симпатичен. — Как здорово! Когда мы поедем?
— Киска, тебе незачем ехать. Этого не хочет моя сестра. Я тоже считаю, что это будет чересчур для первого раза.
Понимаю, мне действительно необязательно присутствовать при их первом свидании.
— А что вы скажете Норе? — шепотом спросила я.
— Я скажу, что поехал на курсы повышения квалификации от фирмы. А Меди — что уезжает со своим ненаглядным.
— Меди призналась, что господин Леманн «джентльмен напрокат»?
— Мы об этом не говорили. Как только она сказала про отца — я обалдел. К тому же она не девочка и отдает себе отчет в своих поступках. Меня это не касается.
— О чем же вы проговорили четыре часа?
— Тебе этого не понять! У тебя всю жизнь был отец, который всегда жил рядом с тобой. Меди показала мне его письмо: представляешь, старик ездит на «порше»! У этой вдовы зубного врача, на которой он женился, водятся денежки. У них тоже есть дочь. Нам придется остановиться в отеле, потому что жена запретила ему встречаться с детьми от первого брака.
— И когда вы к нему поедете?
— В четверг после Пасхи. Осталось две с половиной недели. Главное, чтобы мать ничего не заподозрила, а то она подумает, что у нас от нее секреты.
Я засмеялась. Уж больно нелогично это прозвучало. Но семейные тайны никогда не вписываются в нормальную логику. А Мерседес и подавно чужда всякой логики.
— Это значит, что на Пасху я не смогу поехать к твоим родителям. Не могу же я отпрашиваться две недели подряд, — виновато произнес Бенедикт.
— Но Пасха — не рабочие дни, — возразила я.
— Как ты не понимаешь: на Пасху мне придется торчать здесь и делать твой проект. Мне ничего не останется, как заниматься им в свое свободное время. Фабер изначально об этом прекрасно знал, — раздраженно сказал Бенедикт.
— Действительно так сложно?
— Это единственная причина, почему мы не можем поехать к отцу уже на Пасху. Только из-за проекта нам пришлось все отложить на неделю.
В воскресенье за обедом Мерседес сообщила: