Потусторонним вход воспрещен!
Шрифт:
– На лестничной площадке, слева от лифта…
– Виктор, неужели ты пойдешь?! – ужаснулась Надежда. – Это опасно… лучше вызвать полицию…
Только произнеся эту необдуманную фразу, она поняла, что подливает масло в огонь: настоящий герой ни за что не отступит перед лицом опасности!
– Полицию? – переспросил Виктор насмешливо. – И что мы им скажем? Вверните нам пробки? У тебя есть еще свечи? – Последний вопрос он адресовал Анфисе.
– Может быть, действительно не стоит? – озабоченно проговорила та, но Виктора сейчас уже невозможно было остановить. Он
Оттуда донесся какой-то короткий возглас, невнятный шум, и все затихло.
– Витя! – испуганно окликнула Анфиса своего героя.
Ей никто не ответил.
– Что с ним случилось? – вскрикнула девушка и бросилась к двери.
– Сиди! – прикрикнула на нее Надежда. – Не надо было его отпускать…
– А вдруг его ударило током, и он там лежит без сознания…
– Никуда не ходи! – одернула Анфису Надежда Николаевна. – Я сама проверю…
Она зажгла еще одну свечу, вышла из дверей квартиры, опасливо вглядываясь в темноту.
Возле лифта на полу что-то темнело.
Надежда наклонилась, посветила…
На полу лежал Виктор.
Надежда прикоснулась к бессильно отброшенной руке, нащупала пульс…
Пульс был, и достаточно четкий.
Она дотронулась до волос мужчины, которые показались ей темнее, чем обычно, – и тут же отдернула руку: волосы были в крови.
– Господи! – выдохнула Надежда, отшатнувшись.
Виктор пошевелился и застонал.
Надежда снова наклонилась, попыталась поднять его, но он оказался неожиданно тяжелым.
– Подожди минутку, родненький! – проговорила Надежда, хотя Виктор наверняка не слышал ее. – Подожди, сейчас я вернусь…
Она бросилась обратно в квартиру – позвать Анфису на помощь, позвонить в «Скорую», сделать хоть что-нибудь…
Но едва она вбежала в открытую дверь, какое-то дуновение погасило ее свечу.
Надежда застыла на месте. К ней разом вернулись все страхи.
– Кто здесь? – проговорила она охрипшим от волнения голосом.
Ей никто не ответил, но она увидела сочащийся из кухни неровный дрожащий свет свечи и бросилась на этот свет…
Картина, которую она увидела с порога кухни, врезалась ей в память надолго.
Пламя свечи, кое-как закрепленной на мелком блюдце, освещало два лица.
Одно – лицо Анфисы, искаженное тоскливым ужасом, предчувствием неизбежной смерти, и второе – мужское, которое, наверное, можно было бы назвать красивым, если бы не угрюмое выражение злобы и жадности, которое делало этого красавца похожим на огромную, загнанную в угол крысу.
Одной рукой он держал Анфису за горло, другой заносил над ее головой тяжелую стеклянную пепельницу. Казалось, еще секунда – и он нанесет девушке смертельный удар…
– Это еще кто?! – прошипел он, уставившись на Надежду, и поднятая для удара рука застыла на полпути.
– Георгий, как я понимаю? Быстро же вы успели! – отозвалась та, пытаясь потянуть время, и лихорадочно ища выход из тупика.
– Да что же это такое? – прошипел Жорж, двигаясь вместе с Анфисой
– Всех не поубиваешь! – ответила Надежда.
Она отскочила в сторону, схватила со стола полный чайник и бросила его в ноги Георгию. Тот от неожиданности вскрикнул, запрыгал на одной ноге и выпустил Анфису. Надежда рывком потянула девушку к себе и торопливо задула единственную свечу. Тут же она бросилась в прихожую, таща за собой вяло переступающую Анфису. Сзади, из кухни, доносились ругательства и грохот – Георгий метался в темноте по кухне, поочередно натыкаясь на все предметы мебели.
– Бежим скорее, пока он не очухался! – выдохнула Надежда, подбегая к входной двери. – Главное – выбраться на улицу, а там вызовем полицию и «Скорую» для Виктора…
– Что с ним? – Анфиса резко остановилась.
– Да жив он, жив… сейчас нам о себе нужно думать…
И тут в лицо им ударил яркий луч света.
– Где он?! – раздался гневный, раздраженный голос. – Жорж, я знаю, что ты здесь!
– Мама?! – воскликнула Анфиса, инстинктивно прикрывая глаза ладонью от света.
– Это ты?! – Луч фонарика вздрогнул, сместился, заплясал по стенам прихожей. – Это ты, бесстыжая, пытаешься соблазнить Жоржа? Увести последнюю любовь у родной матери?! Мерзавка!
В это время за спиной у Надежды раздался топот, и в прихожую вылетел разъяренный Георгий.
– Жорж, что это значит? – выкрикнула женщина с фонариком. – Как ты мог? Ты закрутил роман с этой… с этой маленькой засранкой? Впрочем, что это я? Когда ты узнал, что ей достались деньги…
Услышав этот голос, Георгий застыл на месте, как лошадь, которой натянули поводья.
– Ну у тебя и матушка! – изумленно проговорила Надежда. – Прими мои соболезнования!
– Алла, что ты здесь делаешь? – проговорил Георгий, взяв себя в руки.
– Нет, это что ты здесь делаешь? – истерично вскрикнула Алла. – Хотя можешь не говорить! Все и так ясно! Это низко! Изменить мне с моей же дочерью!
– Дура! – в сердцах выдохнул Георгий. – Дура! Ты следила за мной? Ты все испортила! Я старался для нас с тобой, хотел обеспечить наше будущее!
– Что? Будущее? О чем ты говоришь?
Надежда не видела в темноте лица Аллы Константиновны, но отчетливо представляла ее растерянность.
– Я хотел убрать тех, кто отделял тебя от денег фонда! – проскрипел Георгий, приближаясь. – Если бы ты мне не помешала, я расчистил бы тебе дорогу к наследству! А ты, идиотка этакая, даже не сочла нужным сказать мне, что у тебя есть еще одна дочь!
– О, Жорж! – выдохнула Алла и бросилась ему на шею. – Так ты и правда любишь меня?!
– Она ненормальная… – констатировала Надежда, – в такой момент думает о любви!
– Кажется, ты совсем потеряла рассудок! – проговорила потрясенная Анфиса.
– Заткнись! – оборвала ее мать. – Что ты понимаешь в любви?
– Ты сошла с ума! Он убил Алису… убил твою родную дочь…
– Это не он! – безапелляционно ответила мать. – Он не мог…
– Очень даже мог! – раздался вдруг у нее за спиной властный, решительный голос.