Потусторонний криминал
Шрифт:
С тех пор как представления Лулу Херст восхищали, шокировали и озадачивали публику, прошло более 130 лет. Наука проделала за это время огромный путь вперед. Но никто так и не дал ответа на вопрос: что же было основой номеров Лулу — искусство постановщиков и исполнительницы трюков (как у современного иллюзиониста Дэвида Копперфильда), массовый гипноз зрителей или действительно некая таинственная сила, природа которой по-прежнему остается непостижимой?
Что ни дом, то с полтергейстом
В местечке Борли (графство Эссекс, Англия) при местной церкви стоял дом приходского священника. Его построил принявший в 1863 году приход преподобный
Но в начале 30-х годов XX века, через несколько лет после того как умер и Гарри Булл, а в доме поселился новый священник, преподобный Фойстер с женой Марианной, «шумные духи» вовсю распоясались.
Прихожане рассказывали, что в окнах дома нередко мелькали таинственные огни, на стенах непонятным образом возникали разные надписи, из дома подчас доносились дикие крики, а иногда из него во все стороны летели камни. Случалось, что мимо дома проезжала призрачная карета, запряженная такими же призрачными лошадьми. Появлялись призраки и в соседних домах (правда, значительно реже и вели они себя там не так активно). Говорили также, что время от времени в пустой церкви сам собой начинал играть орган и слышалось пение псалмов, а по церковному двору прогуливался призрак монахини.
Особенно безобразные выходки «шумных духов» случались в присутствии Марианны, и нередко они были направлены против нее. В перепуганную женщину летели разные предметы, мебель в ее комнате передвигалась сама собой, в буфете разбивалась посуда, одежда оказывалась выброшенной из шкафов на пол, а на стенах появлялись надписи с требованием молиться за усопших, чьи призраки хулиганили в доме.
В конце концов преподобный Фойстер обратился к известному лондонскому психиатру и экстрасенсу Гарри Прайсу с просьбой провести тщательное обследование дома. В свое время Прайс основал в Лондоне Национальную лабораторию психических проблем и был избран иностранным членом Американского общества психических исследований. Прайсу удалось восстановить драматический сюжет возникшей в XIV веке тайной любовной связи, в результате которой была убита монахиня. И случилось это на том самом участке земли, где пять столетий спустя построил свой дом преподобный Генри Булл. Впоследствии по результатам своих изысканий Прайс выпустил две книги.
Прожив в доме 6 лет, Фойстеры переехали. После этого чудес там поубавилось, но Прайс, арендовав загадочный дом, продолжил его обследование вместе с помощниками. Однако загадочные происшествия в доме вскоре почти совсем прекратились, а когда истек срок аренды, Прайс не стал ее продлевать и уехал в Лондон. Несколько лет дом простоял пустым, а в январе 1939 года в нем вспыхнул пожар, спаливший все дотла.
Не обошел полтергейст своим вниманием и Францию. 23 мая 1894 года адвокат Альфонс Риондель передал парижскому психиатру Августу Дарье, основательно изучавшему всякого рода мозговые аномалии, дневник, который вел полтора года. Врач, ознакомившись с содержимым пухлой тетради и не найдя ничего полезного для фундаментальной науки, переслал ее известному астроному Камилю Фламмариону, увлеченно работавшему над книгами о феномене призраков и привидений. Ученый, воспользовавшись несколькими отрывками из записок адвоката, отложил их до лучших времен.
Спустя век марсельское книгоиздательство «Око» опубликовало едва не канувшую в Лету рукопись полностью. В предисловии приведен примечательный пассаж: «Бодрствование и сон — две чрезвычайно важные составляющие бытия всякого человека. В экстремальных условиях бывает довольно трудно понять, когда мы спим,
Но так ли это, правы ли издатели? Судить можно, окунувшись в переполненные мистикой кошмарные ночи Альфонса Рионделя. Что мы и сделаем, очертив похожую на детектив канву далеких событий.
Начнем с точки отсчета — с печального дня, когда, собственно, был запущен мистический сценарий спектакля, где главным режиссером, судя по всему, выступил его величество полтергейст. Адвокат свидетельствует:
«Мой брат был намного моложе меня, а умер он накануне своего сорокалетия от малярии, которую привез из колоний, где служил инженером сети телеграфных станций. Думаю, что неустроенный быт, скитания, лишения столь рано свели его в могилу. Брат по натуре был раним и деликатен, опасался, что жалобы на недомогания могут встревожить мать, меня, сестру. И когда вечером 1 апреля было от него получено полное оптимизма письмо, в котором подчеркивалось, что здоровье его как никогда великолепно, мы с легким сердцем разошлись по комнатам. Увы!
За полночь я был разбужен каким-то жутким грохотом. Создавалось впечатление, будто некто катал по паркету тяжелые булыжники. Зажегши газовый светильник, я не обнаружил никого. На всякий случай заглянул под кровать. Пусто. Почему-то сделалось тревожно и страшно. Я, эмоционально непробиваемый человек, понял, что близок к помешательству. Казалось, что стены вот-вот обрушатся на меня, что воздух сгустился, непригоден для дыхания, налит серым свинцом.
Уснуть так и не удалось. Утром матушка и сестра осторожно осведомились: не заметил ли я ночью странностей? Не дожидаясь ответа, они поведали, что кто-то невидимый катал по паркету в их спальнях невидимые камни. Я рассеянно кивнул в ответ и, не отдавая отчета, почему поступаю именно так, бросился на вокзал. На поезд, отправляющийся в Марсель, где холостяком проживал брат, успел. Успел на похороны. Друзья брата сказали, что не знали моего адреса, поэтому не уведомили меня телеграммой. Назвали они и время кончины. Душа брата отлетела к небесам без четверти два, именно тогда, когда в наших комнатах начал шуметь невидимка.
С сестрой мы решили, что мать, у которой больное сердце и полная глухота, ни в коем случае не должна ничего знать. Матушка узнала. Ночью с 5 на 6 апреля она разбудила меня, обливаясь слезами. Сказала, что кто-то стучит в ее дверь настолько сильно, что та ходит ходуном, готовая слететь с петель. Прихватив револьвер, я отправился на поиски шутников. Обследовав дом с подвала до чердака, вернулся в комнату матушки, полный решимости пробыть рядом до рассвета. Стуки в дверь повторились и были настолько сокрушительными, что с потолка сыпалась штукатурка. Просьбы угомониться не дали ничего. Тогда, выждав момент, я предпринял попытку выскочить в холл. Дверь не открывалась. С обратной стороны кто-то грузный подпер ее. Что делать?
Пригрозив, что намерен стрелять, я плечом саданул дверь. Она не открылась. Я выстрелил. Раз, другой, третий. Дверь сама собой широко распахнулась. Я вышел в холл. Послышался гул тяжело перекатывающихся булыжников. В противоположной стороне холла, у выхода на веранду, я заметил слабое свечение по стене, словно луч фонаря, скользнувшее к спальне матушки. Миг — и я слышу голос брата. Определенно его голос. После чего матушка подошла ко мне и сказала: «Ты не должен был лгать. Приходил Джордж. Утешал меня. Просил не переживать и не тревожиться за него».