Потусторонний криминал
Шрифт:
Воронежские исследователи аномальных явлений, с которыми консультировался Д. Митренков, предположили, что, возможно, в процессе развития детей на их организм оказали влияние энергетические структуры в зонах тектонических разломов. Нанеся на карту места, где жили дети, он увидел, что четверо из восемнадцати действительно родились и выросли в зоне, близкой к тектоническим разломам. Но значительно большее количество — 11 детей — оказались жителями районов, признанных пострадавшими в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС.
Разумеется, картина распространения полтергейст-синдрома
Глава 7
ПОЛТЕРГЕЙСТ И ОДЕРЖИМОСТЬ
Очень странные явления
Труднообъяснимый факт зафиксирован в деле Священного синода Русской православной церкви.
В 1737 году на окраине Томска стоял дом боярского сына Мещерина, где в роли наемной прислуги жила крестьянка Артемьева с 12-летней дочерью Ириной. Худенькая, болезненная девочка, которая с виду была младше своих лет, к этому времени уже 4 года страдала странными припадками: теряла сознание, у нее изо рта шла пена, и она начинала говорить грубым мужским голосом, часто нецензурно. Ребенок в это время находился в забытьи и абсолютной неподвижности. Рот девочки был открыт, но губы не шевелились, а голос — громкий и отчетливый — шел изнутри, откуда-то из живота.
Свидетелей такого чревовещания за 4 года накопилось несколько, в том числе и хозяин дома Мещерин, знахарка, пытавшаяся лечить девочку, соседи, хотя несчастная мать всеми силами старалась скрыть странные припадки дочери. Они, однако, случались все чаще, и в конце концов тайна раскрылась. Поползли слухи, которые особенно усилились после того, как во время одного из припадков мужской голос рассказал историю, поразившую всех:
— Я — лукавый, — вещал он изо рта лежавшего в беспамятстве ребенка, — девка Ирина скоро меня родит. Посажен я в ее утробу по желанию Василисы Лушаковой. Когда девке было 8 лет и ее мать уходила, за ней присматривала соседка Лушакова. Ирина шибко проголодалась, стала реветь. Василиса разозлилась и, плеснув ей в чашку щей, злобно крикнула: «Ишь ты, жадная! Чтоб тебе проглотить лукавого вместе со щами!» Тотчас же она меня и проглотила. С тех пор я в ней и живу.
Последствия этого рассказа были очень неприятными. В административный центр Сибири Тобольск пошел донос, а находившийся там Сибирский приказ сообщил об этом Московской сенатской конторе. Вскоре сибирский губернатор получил приказ о немедленном расследовании дела. «Девку Ирину Артемьеву и всех свидетелей, при которых были разговоры о дьявольском наваждении, разыскать, стараясь, однако, чтобы от оных розысков кто-нибудь не помер, чтобы важное дело не могло скрыться». Говоря современным языком, розыск означал арест и допрос по всей форме, в том числа с пристрастием.
В Томске схватили всех причастных
— Матушка, прости! — взывал голос из лежавшей без сознания девочки.
— Ты чего прощаешься? Идешь куда? — спросила изумленная игуменья, не переставая осенять себя крестным знамением.
— Я иду в воду. Прикажи отворить двери.
Тесовые двери распахнули. У распростертой на лавке Ирины широко открылись глаза, она забилась, обильнее пошла пена. И вдруг из ее рта вырвался как бы клубок пара и медленно поплыл к дверному проему. Девочка сразу затихла, ее взор прояснился. Живот, постоянно вздутый до этого, сразу опал. Она приподнялась и стала оглядывать всех испуганными глазами.
— Что с тобой было? — допытывалась игуменья.
— Я почувствовала, что у меня изо рта вышла как бы мокрая курица…
С этого вечера припадки у Ирины прекратились. Однако делу был дан ход, потому по прибытии в Тобольск всех причастных к событию долго допрашивали. Особенно туго, конечно, приходилось Ирине, которая горько плакала, но ничего объяснить не могла.
В конце концов дьяки подытожили, что «имеется ли у ней в утробе дьявольское наваждение, того познать невозможно». Такой ответ и пошел в Московскую сенатскую контору.
Но история на этом не закончилась. Специальным указом Канцелярии тайных розыскных дел было предписано любыми путями раскрыть тайну, для чего допросить «с пристрастием, накрепко, а коль и это не поможет, то, подняв на дыбу, сечь», употребляя вместо кнута розги ввиду несовершеннолетия юной «дьяволицы». Ясно, что после первого же вразумления розгами на дыбе Ирина Артемьева заявила: никакого, мол, дьявольского наваждения не было, она просто притворялась «из глупости».
Вполне вероятно, что такой ответ ей подсказали сами следователи, поскольку дело и впрямь зашло в тупик, из которого надо было придумать какой-то выход. Жаль было и девочку — после первой же пытки она попала в лазарет, где пролежала две недели. А чтобы окончательно закрыть дело и отпустить всех причастных к нему людей (четверых из них — мать Ирины, их соседку Василису Лушакову, знахарку и даже боярского сына Мещерина тоже пытали в застенке), засвидетельствовали, что «к этому ее детскому баловству девку Ирину никто не наущал».
Тем и завершилась история с дьявольской одержимостью, наделавшая в свое время много шума не только в Сибири, но и в обеих российских столицах.
А вот какой неординарный случай приводится в манускрипте ученого-теолога отца Людовикуса Марии Синистрари де Амено «О дьявольской одержимости и животных: инкубусах и суккубусах» (Париж, 1876). Преподобный пишет:
«Около 25 лет назад, когда я был профессором священной теологии в женском монастыре Святого креста в Павии, тогда жила в том городе замужняя женщина великолепной нравственности. Все, кто знал ее, в особенности духовенство, не имели ничего по ее адресу, кроме высочайшей похвалы. Ее имя было Иеронима.