Поваренная книга волшебной академии
Шрифт:
— Ладно, дети, идите спать, ночь на дворе. И проводите вашу спасительницу. А завтра с самого утра — отработка. Будете помогать миррин Морави на кухне.
Студенты убежали с такой скоростью, словно за ними гнался дракон. Я неторопливо пошел к выходу — спешить уже было некуда — думая о Майе Морави, повелительнице пончиков. Родительское проклятие, заклинание Ворона и устойчивость к ядам.
Неудивительно, что чистильщики хотят ее убрать, с такой-то силой. И, пожалуй, в скором времени в академии появятся гости — и надо
Глава 8. Блинный завтрак и незваные гости
Майя
Проснувшись утром, я несколько блаженных минут лежала, ни о чем не думая — потом новый день навалился на меня стуком дождя в оконное стекло, и я вспомнила обо всем, что случилось вчера вечером.
Еще одно заклинание — на этот раз защитное. Я не помнила, как оно вырвалось из меня, я вообще ничего не помнила — пришла в себя только после того, как увидела яростный взгляд ректора Холланда и поняла, что мы только чудом сумели избежать большой беды. Что ж, нет худа без добра: все кончилось хорошо, мы не пострадали, обнаружили клад, а я нашла новых хороших знакомых — не буду пока обольщаться, называя их друзьями.
Но медлить незачем. Бабушка всегда говорила, что ранняя птичка червячков собирает, так что надо привести себя в порядок и отправляться на кухню, тем более, у меня там сегодня помощники. Приготовим пончики с начинкой и будем радоваться жизни — она всегда хороша, если у тебя есть пончик.
Приведя себя в порядок, я вышла из комнаты и возле лестницы столкнулась с Анжелиной. Она не делала мне ничего плохого, она вообще спасала мне жизнь, но в душе что-то тревожно зазвенело, когда я увидела ее доброжелательно-ледяную улыбку.
— А, на ловца и зверь бежит! — весело сказала Анжелина, но за этой веселостью похрустывал мороз. Почему? Сама не знаю. — У нас с тобой сегодня первое занятие.
— Ка-какое первое занятие? — от удивления я даже заикаться начала, а этого не случалось уже лет десять. Анжелина снисходительно улыбнулась.
— Мирр ректор велел нам начать индивидуальные тренировки. Он считает, что тебе нужно уметь контролировать то, что тебя наполняет. Самой, без учета твоих цепей.
— Любые цепи могут разорваться… — мрачно откликнулась я. Анжелина понимающе кивнула.
— Вот именно. Так что иди завтракать, а потом жду тебя в тренировочном зале. Часа хватит, успеешь к своим пончикам, — улыбка вроде бы стала теплее, но я все равно чувствовала неловкость. — Они у тебя великолепны.
— Спасибо. Сегодня будут с вишневым вареньем.
На том мы и расстались. Я пошла вниз по лестнице, Анжелина поднялась вверх, и я услышала веселое цоканье ее каблучков по коридору. Тридцать три пекла, почему мне сейчас настолько не по себе? Она преподаватель, она не хочет мне ничего плохого, но я все равно чувствовала себя кроликом, на которого завораживающе смотрят янтарные глаза кобры.
Тьфу
В обеденном зале было пусто, если не считать мирра Дженкинса, который пил кофе с угрюмым видом. Я улыбнулась, поздоровалась и села в самый дальний угол. Тотчас же двое домовых накрыли завтрак: маслянистую стопку уже знакомых блинчиков, блюдо с нарезанной слабосоленой семгой, мисочки с икрой, творожным сыром и зеленью, овощи. Едва я взялась за блин, как в столовой появилась Кетти, зевая и потирая глаза — усевшись рядом со мной, она придвинула к себе кофейник и призналась:
— Честно говоря, я до сих пор не верю, что жива. Спасибо, что спасла.
Я улыбнулась.
— Не за что. Я все равно этого не помню.
— Вспомнишь, — пообещала Кетти, отпив кофе. — Миррин Анжелина будет с тобой заниматься, ректор ей вчера вечером приказал.
Я представила, как Холланд вызывает Анжелину к себе на ночь глядя, и она стремится к нему, полная надежд, и все заканчивается просто приказом руководителя. Неудивительно, что сейчас у нее в глазах ледышки.
Хватит. Я думаю о каких-то глупостях.
Стоило мне подумать о ректоре, как я увидела Холланда — одетый по-домашнему, в простую светлую рубашку и мягкие штаны, он прошел к преподавательскому столу и, не глядя в нашу сторону, сел и о чем-то негромко сказал Дженкинсу. Почему-то я ждала, что он обернется и посмотрит на меня — но он не обернулся.
Нет, мне не сделалось обидно. Нет. Просто что-то неприятно шевельнулось в душе.
Пришли Тао и Авенхви — поздоровались с нами, сели за стол, и Кетти спросила:
— Что случилось? Тао, ты как будто что-то затеял.
Чинский принц, который и в самом деле сейчас выглядел, словно заговорщик, не успел ответить — в столовую легкой веселой птичкой ворвалась Анжелина. В ее руках был букет темно-красных роз, очень редких в это время года, и судя по тому, каким румянцем залился Тао, цветы были посланы именно им. Анжелина села рядом с ректором, поцеловала его в щеку, и я услышала:
— Спасибо, Джон. Очень мило с твоей стороны. Обожаю розы!
На Тао было жалко смотреть. Он не мог оторвать глаз от Анжелины, и его губы подрагивали, словно чинский принц сдерживал брань. Я ободряюще дотронулась до его руки, и в это время Холланд невозмутимо произнес:
— Анжелина, видит Бог, я тут не при чем.
Дженкинс склонился к чашке с кофе, старательно делая вид, что его интересует только напиток. Анжелина одарила ректора опаляющим взглядом, презрительно бросила розы на скамью рядом с собой и, не говоря ни слова, принялась есть, кромсая несчастный блин ножом с таким видом, словно в тарелке перед ней лежал Холланд собственной персоной. Некоторое время мы ели молча, а потом Авенхви сказал:
— Нет, ну а что ты думал? Как ей было понять, что это ты отправил?