Повелитель душ 2
Шрифт:
Тут же вспомнилась картина Репина, где Иван Грозный убил своего сына Ивана…
Так, мужика надо спасать!
Во-первых, я схватил душу его сына, что пыталась ускользнуть от меня в поток нитей.
Это он сейчас под аффектом сынулю кокнул. Может, когда остынет, что-то по-другому решит сделать. Может, допросит сына нормально. А, может, не знаю — в тюрьму там его отправит, а не на «тот свет».
— Афанасий!
Мужчина стоял на месте и, будто не слышал моего голоса.
Пришлось, повторить погромче:
— Афанасий!!!
Вздрогнув,
— Убей себя и полетели отсюда!!
Бывший, а теперь уже, наверное, и не бывший, а снова действующий император повторил механически:
— Убить себя? Хм… пожалуй, это можно.
Взяв с рядом стоящего стола нож, он тут же воткнул его себе в сердце.
Э, нет, мужик, чего-то тебя совсем засосало! Но ничего, когда узнаешь, что пока ещё жив твой сынок, может и отпустит немного. Ну, а уж когда мы с тобой раздавим пару оставшихся у меня бутылок коньяка, так, может, совсем очухаешься!! Не зря я их оставил про запас! Ох, не зря!
Подхватив клубок ещё и души императора, я покинул тело охранника и полетел в сторону академии.
Не так уж и легко мне будет такой балласт тащить!
Москва. Московская магическая академия. Гостиница.
Афанасий с совершенно с пустым взглядом опрокинул голову назад и присосался к бутылке коньяка. Ну а остановился лишь после того, как последняя капля из бутылки растворилась в его горле.
Я покачал головой.
Вот это он даёт!
К сожалению, в прошлой жизни я не успел обзавестись детьми до своей травмы, потому мне даже и близко не понять, что чувствует отец, когда теряет сына.
Кстати, Афанасий сына-то пока ещё не потерял, но скажу я ему об этом либо попозже, когда он до кондиции дойдёт, либо уже когда протрезвеет, пока не решил.
Когда мы прилетели в академию, я вселил наши души в два моих тела и попросил Петеруса, чтобы он снял номер в гостинице.
Бухать в лаборатории, вернее, проводить реанимационные действия над психикой Афанасия — не очень. Не выгонять же Петеруса. Это как минимум не красиво так поступать со своим коллегой/учителем. Ну а говорить про императора тоже пока рано, поэтому гостиница.
Можно, конечно, было и в общаге, но выгонять Гаррина тоже такое себе…
Так вот, я метнулся за заначкой, притащил Афанасия в номер, и без лишних слов вручил ему бутылку. Он, как выхлестал её за раз, так и стоит пока, смотрит по-прежнему в одну точку с отсутствующим взглядом, ну а я не мешаю — пусть хоть как-то отреагирует.
Ага, как раз, вон — что-то осмысленное во взгляде, наконец, появилось.
Я открыл вторую бутылку коньяка, набулькал себе на два пальца в коньячный бокал, а Афанасию плеснул совсем на донышко — лишь бы было чем чокнуться.
Протянув ему бокал, сказал:
— Ну, давай для начала за то, что я тебя из психиатрической тюрьмы вытащил.
Мужчина тряхнул головой, посмотрел на бокал, затем на меня, и снова на
— Давай! — Взяв у меня бокал из руки, бывший император продолжил. — За тебя! Может, ты даже и не представляешь, что ты сделал… и для меня, и для страны, но переоценить это… невозможно.
Я махнул рукой:
— Да не наговаривай на меня, всё я представляю!
И чокнувшись с бокалом Афанасия, опрокинул в себя бокал коньяка.
Ух! Коньяк, конечно, так не пьют, но, во-первых, мне не впервой, а во-вторых, надо Афанасия догонять потихоньку, а то мы с ним совсем на разных волнах будем.
Вторая бутылка раздавилась за час, причём большую часть выпил всё-таки я.
Мне казалось, что Афанасия от такого вот «фальшстарта», ну или от такой гигантской штрафной, быстро развезёт, но нет, мужик держался нормально, и, кажется, терапия пошла как надо — Афанасий раскрылся передо мной, и начал рассказывать про государство, про свою жизнь, про семью, про сына… Причём именно в таком приоритете. И сидели мы… прямо душевно. Из взрослого мужика будто душа изливалась, раскрывшись нараспашку. Ну и я не отставал, чуть про другой мир не проговорился…
Когда бутылка начала подходить к концу, я спросил у Афанасия:
— Ты с Любославом Спесивцевым как? У вас нормальные отношения?
Бывший император кивнул:
— Нормальный мужик. Нелюдимый только под конец стал, закрытый. А ты с ним как знаком? Он же от дел отошёл, на людях много лет уже не появляется.
— О! — Я махнул рукой. — Я его уже излечил от этого… от нелюдимости и закрытости. Вот в этом же номере и излечил, кстати. — Я приподнял над журнальным столиком почти пустую бутылку. — Этим же коньяпом.
Император нахмурился:
— В смысле? Звучит как-то…
Я уточнил:
— Неправдоподобно?
Император хмыкнул в ответ:
— Вроде того.
Я выставил ладонь вперёд, достал планшет, и набрав Спесивцева, включил громкую связь.
После двух гудков из динамика донеслось:
— Володь, привет. У меня сейчас совещание рода. У тебя что-то срочное или подождёт?
— Привет, Любослав. Реально срочное.
— Понял, тогда сейчас. — В динамике раздался стук, будто планшет положили на стол и приглушённый голос продолжил. — Так, совещание переносится на завтра, у меня важное дело. Покиньте кабинет. — На пару секунд воцарилась тишина, а затем уже громче. — Быстрее, быстрее!
Заскрипели стулья, раздались шаги и уже через двадцать секунд Любослав сказал в динамик:
— Всё, я один. Что там у тебя стряслось? Нужна помощь моего рода?
Я подмигнул приоткрывшему от удивления рот Афанасию и ответил:
— Нет. Помнишь тот номер в магической академии, в котором мы с тобой бух… работали?
— Да.
— Ну так вот, мне нужно, чтобы ты протащил через проходную алкоголь и притащил в этот номер. Чем больше, тем лучше. И… когда ты поймёшь с кем я тут сижу и жду тебя, все вопросы у тебя тут же пропадут.