Повелитель душ

Райс Луанн

Глава 12

Что привело его сюда? Почему он стоял сейчас на этой автостоянке, под порывами холодного морского ветра, и держал в своих объятиях эту женщину, а сердце его билось так, как будто он только что пробежал марафон? Джон и сам не понимал, что с ним происходит. Волосы Кейт пахли лимоном. Она уткнулась ему в плечо, и через шерсть своего свитера он ощущал ее горячее, прерывистое дыхание. Ее тело сотрясалось от рыданий. Джон, которому не раз приходилось успокаивать рыдающую Мэгги, знал, что следует делать в такой ситуации. Не поддаваться эмоциям,

он держал Кейт за плечи, терпеливо дожидаясь, пока она выплачется и начнет приходить в себя.

– Ну, все в порядке? – спросил он.

– Чтовввздсьддддллте? – нечленораздельно произнесла она сквозь слезы, все еще уткнувшись носом в его свитер.

– Что, простите? – переспросил он. – Я ничего не понял.

Кейт подняла голову и взглянула на него своими большими встревоженными глазами.

– Что вы здесь делаете? – повторила она.

– Забавно, но я хотел задать вам тот же самый вопрос, – сказал Джон, уклонившись от ответа.

– Вот как?

– Да. Но не лучше ли нам сесть в вашу машину, чем стоять на ветру? – предложил Джон, стараясь не показывать, как он, неожиданно для самого себя, рад видеть ее на этой пустынной автостоянке, в совершенно чужом для них обоих городе.

Они сели в машину, и Джон бросил на Кейт быстрый, но внимательный взгляд, каким он обычно пытался оценить правдивость своего клиента, обвиняемого в совершении самых ужасных преступлений. Можно ли верить всему, что будет говорить эта женщина? Расскажет ли она ему всю правду или что-то скроет и приукрасит? Не собирается ли она в чем-то его обмануть?

Джон проглотил стоящий в горле комок и отвел глаза. В этом мире мало кому можно было доверять безусловно. Но Кейт была такой милой и беззащитной… Джон чувствовал, что она так нуждается в его заботе, и, когда он, успокаивая, обнимал ее, ему хотелось, чтобы это длилось вечно. Он приехал сюда, чтобы помочь ей, и совершенно неожиданно встретил здесь ее.

Джон снова взглянул на Кейт и увидел, что она вытирает слезы. Он подумал о Терезе, о Вилле. Его сердце заныло, и он понял, что больше всего на свете ему сейчас хочется, чтобы Кейт Хэррис оказалась именно такой, какой он ее себе представлял.

– Что вы так странно на меня смотрите? – поинтересовалась Кейт, вытирая слезы.

– Я… да так, ничего, – несколько смущенно ответил Джон.

– Ну, так скажите же мне: для чего вы сюда приехали? – спросила Кейт.

– Нет, сначала вы мне скажите. Ведь, насколько мне известно, вы собирались ехать домой.

– Кто это вам сказал?

– Мэгги. Кстати, она вам очень благодарна за шарф и очки – на маскараде она была самой настоящей Эмилией Эрхарт… Так вот, в своей записке вы написали, что уезжаете, и просили Мэгги попрощаться от вашего имени со мной, Тедди и даже с нашим грязнулей Брейнером.

– Слышал, Брейнер, как хозяин о тебе отзывается? – сказала Кейт, оглянувшись на заднее сиденье. – Так, значит, вы полагаете, что я должна держать вас в курсе всех своих планов? – она снова повернулась к Джону, и глаза ее блеснули при свете фонарей, горевших на автостоянке. – Я ведь не говорила, что уже еду домой. Я просто написала Мэгги, что мне предстоит далекое путешествие.

– Я предположил,

что вы возвращаетесь в Вашингтон.

– Ваше предположение оказалось неверным, – заметила Кейт.

– Да, я ошибся. Но что все-таки привело вас сюда?

Она ничего не ответила. Джон видел, как на ее шее под тонкой белой кожей быстро пульсирует жилка, как будто она только что взбежала на высокую гору.

– Почему вы так горько плакали? Кто вас обидел?

– Тот человек, который похитил мою сестру, – прошептала Кейт.

Сердце Джона сжалось, и он на секунду закрыл глаза.

Пока ему еще ничего не удалось выяснить в Фэрхейвене., Возможно, здесь ничего и не было, а всю эту историю про раздевающуюся девушку Меррилл выдумал просто так, для своего развлечения.

Джон никогда, даже в интересах своих клиентов, ни за кем не подглядывал, но сегодня ему пришлось поступиться своими принципами. Он дождался времени, когда люди обычно ложатся спать, и стал наблюдать за окнами домов, находящихся напротив автостоянки. Однако пока наблюдение не принесло никаких результатов: Джону удалось увидеть лишь молившихся на ночь старушек, чистившего зубы мужчину и семью, сидящую перед телевизором.

– Так что же привело вас сюда, Кейт?

– Боюсь, мы с вами приехали сюда по одной и той же причине, – сказала она.

– Не думаю, – заметил Джон, не желая посвящать ее в то, что рассказал ему Меррилл.

– А я уверена, что так оно и есть, – грустно произнесла Кейт.

Джон выглянул из окна машины, и его взгляд упал на стоящий напротив дом. С автостоянки была видна задняя часть дома, а передняя выходила на другую улицу.

Задний дворик дома был огорожен забором – вероятно, именно через него и перелез Меррилл, если все, рассказанное им, было правдой. Все окна на первом этаже были темными, но вдруг в одном из них зажегся свет. Белые занавески, висевшие на окне, не позволяли ничего толком увидеть.

Чтобы Кейт не могла ничего заподозрить, Джон так же пристально посмотрел и на другие дома.

– Ну, вы же знаете, что это правда, – сказала Кейт. – Я уже говорила вам про Фэрхейвен, вы спросили об этом своего клиента и узнали, что… Меррилл действительно был здесь, верно?

– Давайте не будем говорить о моем клиенте.

– Да, он был здесь! На этой самой автостоянке. Иначе бы вы сюда не приехали! Неужели он был здесь в тот самый вечер, когда в этом городе останавливалась моя сестра? Вы должны сказать мне это, пожалуйста! – взмолилась Кейт.

Адвокат снова бросил быстрый взгляд на освещенное окно. Да, несомненно, это был тот самый дом, о котором ему говорил Меррилл. Сердце Джона бешено застучало.

По комнате кто-то ходил, но освещение было настолько тусклым, что невозможно было определить ни пол, ни возраст этого человека. Вдруг в глубине комнаты зажглась другая, более яркая, лампа, и при ее свете стал ясно виден силуэт совсем юной девочки.

Кровь застучала у Джона в висках. Все сходилось с рассказом Меррилла. Он видел очертания ее груди и бедер, а сквозь щель между неплотно задернутыми шторами промелькнуло ее обнаженное тело в то время, когда она натягивала через голову ночную сорочку.