Повелитель корней
Шрифт:
— Ты с племянником уже разговаривала?
— Нет. Хотела позже поговорить, хотя… он моего общества не ищет.
— Не доверяю я ему.
— И правильно делаешь, — усмехнулась теща.
— Как ты думаешь, что задумала его мать? Зачем она его прислала?
— Ее замысел не секрет. Она хочет спасти наследство мужа, чтобы оно из семьи не ушло. И в прошлом того же желала.
— И все?
— И все. — улыбнулась Мила. — Хотя и этого немало. Гатас слишком юн и неопытен, вот она и переживает. Мальчишка же совсем.
— За
— От отчаяния. И я не уверена, что он их удержит хотя бы год-другой.
— А я тут при чем?
— Ты последний взрослый бэг, да еще славный своей воинской удачей. И твоя дружина цела. Если он заручится твоей поддержкой, то сможет сохранить свое положение и даже укрепит его.
— Если не убьют…
— Так-то, да. Именно так. Но если ты отвернешься от него — своего родича, то до следующего лета ему не дожить. И жене брата тоже. Их убьют. Всех. Если и не германцы, то свои.
— Значит, они оба в моих руках?
— Всецело.
— И он это понимает?
— Иначе бы сюда не приехал.
— Хм… занятно… — пробурчал Берослав, потрепав надувшегося сына по голове.
Ситуация складывалась очень необычной и неожиданной.
Конечно, князь бы многое отдал ради того, чтобы она вообще не имела места быть. Ему лезть в это гнилое болото политических дрязгов роксоланов было также «интересно», как и в «римские» разборки. Но человек предполагает, а бог располагает. То есть, выбора ему не оставили.
Так-то, конечно, да.
Выбор был всегда.
Только в большинстве случаев он едва ли отличался какой-то здравостью вариантов. Вот как сейчас. Ему ведь очень, просто ужасно хотелось оставить роксоланов наедине со своими германоязычными проблемами.
Сами сглупили.
Сами пусть и расхлебывают.
Но мать Гатаса была права. Ни гёты, ни квады не дадут цвести и пахнуть его торговли с Римской империей. Да, можно и в обход — через Западную Двину и Галлию, однако, в этом случае пришлось бы забыть о масштабных торговых поставках того же продовольствия.
А это ведь работы.
Почти что постоянный труд более чем тысячи человек на строительстве Берграда и на иных делах, на которые Берослав укажет. Совершенно удивительная по местным меркам концентрация трудовых ресурсов из-за чего его дело цвело и пахло.
Вот уйдет эта еда.
И что дальше?
Самому ему требовалось время, чтобы развернуть сельское хозяйство нового типа. А тут еще и гёты с квадами почти наверняка начнут нападать. Оно ему надо?..
В этот момент закричала дочка. Совсем еще грудничок, не умевший даже ползать. И Злата бросилась к ней.
Берослав встал.
Скосился на надувшегося сына.
— Сегодня ты наказан. Отца нужно слушаться. А завтра приходи ко мне. Пойдем на верх великой башни.
— Мама мне не разрешает!
— Но ты хочешь?
— Хочу!
— Вот. Если ты будешь
— Милый, не надо. Он же вывалится из окна.
— Кто-то только что говорил, будто бы нарожает мне еще, взамен погибших.
— Но…
— Я все сказал. Сегодня он наказан. Ложится спать на голодный желудок. А завтра Мила его ко мне приведет после завтрака. Ясно ли?
Женщины промолчали, но нехотя кивнули.
Берослав же, хмыкнул и удалился. Слова Милы требовалось обдумать.
Крепко.
С тем, чтобы использовать самым наилучшим образом. Хотя было уже совершенно ясно — требовалось созывать бояр и ведунов. Для чего отправить почтовых голубей. Их еще в 169 году римляне привезли, вместе с пятью рабами, умеющими с ними обращаться. Ну Берослав и организовал на этой базе пять узлов связи, получив в 170 году уже первое поколение местных птичек, пригодных для использования.
В этом, 171 году, голубятни должны были укрепиться. А ученики, приставленные к этим уже не рабам, а освобожденным под клятву верной службы, готовились основать свои — новые точки, расширяя голубиную сеть. А к 175 же году по прикидкам князя голубиные станции должны будут охватить все союзные кланы, а также обеспечить надежную связь с Оливией. Хотя, конечно, «надежность» эта весьма условна. О ней вообще было сложно говорить применительно к голубиной почте в условиях местности, насыщенной хищными птицами. Но эту проблему Берослав планировал решить селекцией, развивая скорость и выносливость птиц; а также их числом — чтобы можно было отправлять несколько дублирующих сообщений, минимизируя риски.
Впрочем, не птицами едиными.
Будучи выходцем из XXI века, князь, как никто иной в эти годы, понимал, какую огромную роль играет связь в управлении. Особенно в этом дивном мире, еще не познавшем радио и прочих плодов прогресса.
Прежде всего он отлил достаточно крупный колокол. У римлян его купить было нельзя, так как они их не изготавливали и не применяли. Поэтому пришлось возиться самому. Сначала подбирать состав бронзы, а потом и делать несколько подходов к отливке.
Получилось.
Пусть и не сразу.
И теперь в крепости на одном из самых высоких мест висел этот колокол, который применяли для общих сборов.
Не забыл Берослав и о трубах, которые широко ввел в практику функционального оповещения и управления. С их помощью подавались сигналы к атаке, отступлению, подъему, отбою и иные.
Замыкала звуковой комплекс барабанная сигнализация. Их использовали не только для того, чтобы задать темп движения, но и для передачи сообщений на пять, а порой и десять километров с помощью аналога морзянки. Морзянкой же пользовались и при «подмигивании» ацетиленовыми лампами. Ну и флажковая сигнализация никуда не делась.