Повелитель крылатого диска
Шрифт:
Нехси белозубо улыбнулся вышедшей из каюты царевне.
– Благодарю за победу, мой генерал! – сказала довольная Хатшепсут, и генерал с достоинством поклонился.
– Поднять парус! – скомандовал капитан Хапи, и «Сокол», набирая скорость, покинул место баталии…
«Крокодил» причалил к пристани, где только что стоял «Сокол». Ранхор и Себек сошли на берег и нос к носу столкнулись с начальником порта.
– Именем Сетнанх-сенеба! Кораблю нужен срочный ремонт! – заявил Ранхор.
– И новая мачта, и новый парус, – добавил Себек.
– Сделаю всё, что в моих силах, – ответил
– Проклятье! – воскликнул Ранхор.
В это время к начальнику порта подошёл пожилой скриб. В руках он держал почтового голубя и клочок папируса.
– Господин! – обратился скриб к начальнику порта. – Только что получено письмо от великого Сетнанх-сенеба.
– Это – для нас, – сказал Ранхор, пытаясь выхватить из рук скриба записку.
Чиновник не позволил ему этого сделать.
– Я – начальник этого порта, – произнёс он с достоинством. – Только мне адресована вся правительственная корреспонденция. Уж позвольте мне судить, для вас это письмо или нет.
Начальник порта развернул поданную ему записку, пробежал глазами текст и только потом протянул письмо Ранхору.
– Это действительно для вас, господа. И, надеюсь, это вас успокоит.
Ранхор взял записку и прочёл новый приказ Сетнанха:
Срочно! Секретно! Капитану «Крокодила» Себеку: погоню прекратить, но «Сокол» из виду не выпускать. Мобилизовать все речные суда и создать состоящую из кораблей группу захвата. Взять «Сокол» на абордаж на обратном пути. Местным силам Дома Покоя приказано во всём вам содействовать.
Сетнанх.
Агенту Ранхору: приказываю сойти на берег, день и ночь скакать в Ра-Сетау, с тем чтобы оказаться там раньше мятежника Нехси. В Ра-Сетау собрать отряд из местных агентов и взять мятежников, когда они найдут то, что хотели. Доставить в Фивы водным путём.
Сетнанх.
– Коня мне! – воскликнул Ранхор, едва дочитав письмо. – Коня и хорошего проводника, что знает дорогу на север.
«Слава бессмертным! – с облегчением подумал капитан Себек. – Теперь можно спокойно заниматься ремонтом и не бояться гнева Сетнанха».
19. День скорби
Катя спала очень чутко. Поэтому первые крики и шум во дворце разбудили её. В покои царевны вбежала служанка. Это была Нутха. Она рыдала, царапала лицо и рвала на себе волосы.
– Горе! Великое горе, о Лучезарная! – вскричала она, падая на колени перед царевной. – Только что мы узнали страшную весть: твой царственный брат Аменемес – воплощение бога Амона – погиб на охоте в когтях льва! Только что слуги привезли его бездыханное тело. Нет больше наследника в стране Та-Кемет! Горе всем нам, ибо все мы погибли!
Было непонятно, чем больше потрясена Нутха: гибелью ли царевича или тем, что трон остался без наследника. Конечно, и то и другое было одинаково плохо. Но так ли уж искренни слёзы служанки?
Спросонья Катя не знала, как себя
Царевич действительно погиб на охоте, и с этим ничего не поделаешь. Об этом ещё Константин Макарович рассказывал. Но кто знал, что эта беда случится именно сейчас и что операция по замещению царевны будет проходить в такой исключительно сложной обстановке?! К сожалению, даже футурагенту ничего не известно заранее.
– Где он? Где мой Аменемес? – воскликнула Катя, вложив в эти слова всю скорбь, какую должна была испытывать сестра по усопшему брату.
Не ожидая ответа, она выскользнула за дверь и чуть не столкнулась с профессором Жуковым. Должность дворцового распорядителя обязывала Константина Макаровича быть в курсе всего происходящего во дворце и лично исполнять особые приказания фараона. Он низко поклонился царевне и сообщил:
– Его царское величество фараон Тутмос – да будет он жив, здоров и силён – призывает тебя, о Лучезарная, к себе в опочивальню.
– Меня? – шёпотом спросила Катя, и на её лице отразился испуг.
– Не бойся! Ты справишься! – успокоил её профессор. – Тутмосу уже сообщили о гибели сына. Горе сломило старика. Он очень плох, и перед смертью хочет сказать тебе что-то важное. Поторопись. И ничего не бойся. Ты готова?
– Готова, – вздохнув, ответила Катя.
– Тогда следуй за мной, – скороговоркой зашептал профессор. – Я проведу тебя в покои фараона, а сам вернусь к себе в кабинет. Оставлю тебе двух моих мушек. Через них буду видеть и слышать вашу беседу. Подскажу тебе, как себя вести и что говорить.
– Константин Макарович, неужели сейчас решается судьба Хатшепсут?
– Больше, Катя, больше. Решается судьба всего Египта.
– А нельзя ли как-нибудь вернуть царевну? Не могу же я в такой ситуации продолжать играть её роль!
– Можешь, Катя, и должна. А Хатшепсут я попробую предупредить. Пошлю почтового голубя в один из городов по пути следования «Сокола». Кстати, один из наших агентов служит мелким чиновником в Антеополисе*. Он найдёт способ передать царевне послание…
За разговором и не заметили, как дошли до царской опочивальни. У входа – на карауле – стояли два рослых нубийца. Они почтительно склонили головы перед Катей и открыли перед ней дверь в покои фараона.
Профессор Жуков одними глазами простился с Катей и поспешил к себе в кабинет.
Катя вошла в опочивальню фараона, огляделась по сторонам и заметила в углу, на роскошной кровати, дряхлого старика – повелителя обеих Земель, Верхнего и Нижнего Египта.
Поневоле ей вспомнился другой фараон – странный робот из Хроноцентра. Тот Тутмос был намного моложе. Он был здоров и красив. Дотронуться до его щеки было совсем не страшно. Играть роль его дочери было легко.
А к этому пожилому измождённому человеку Катя не испытывала ничего, кроме неприязни и жалости. Ей предстояло сыграть роль любящей дочери, утешительницы, последней надежды умирающего фараона. А она боялась даже приблизиться к старику.