Повелитель миражей
Шрифт:
Разобравшись с монстром, я уселся медитировать. В это время призванный гоблин прибирался, убирая следы мела с пола и ковра. Номер приняли без нареканий.
Затереть воспоминания женщины с ресепшена оказалось довольно просто — я слегка смазал образ и мимоходом поместил в сознание закладку, внушив, что ее ужасно бесит мое имя в журнале. Та вымарает любое упоминание обо мне, после чего перестанет вспоминать обо всяких Айдарах. А вот с уборщицей получилось гораздо замудреннее. Нужно было не просто стереть из ее памяти двое суток, вместе с травмирующими воспоминаниями
Для работы с сознанием бедной женщины выбираю туалет ближайшего кафе — выпускать женщину из привязанного к кольцу подпространства в гостинице не стоит, возникнут вопросы. Резерв полный — намедитировал, прежде чем покинуть гостиницу, потому не стесняюсь использовать магию. Запираюсь изнутри, вешаю на дверь иллюзию полной тишины и выдергиваю женщину в реальность.
Уборщица появляется сидя на полу, и я сразу же оглушаю ее иллюзией. После этого — выдергиваю сознание женщины во внутренний мир, парализуя разум. Она не может думать, не может размышлять, удивляться — я отключил ее сознание.
Осматриваюсь. Мы находимся в тесной комнате с диваном, старым комодом и огромным телевизором — плазмой на половину стены. Экран телевизора рябит помехами, и он здесь — единственный источник света. Ментальная часть разума абсолютно неразвита. По углам — обертки от чипсов, возле дивана стоит полупустая бутылка колы, за диваном — куча мусора, который я убираю усилием воли.
Что же, раз телевизор здесь — крупная и значимая деталь, через него и буду работать.
Усаживаю женщину на диван, создаю себе пульт. На экране воспоминания отматываются назад, постепенно исчезая, стираясь.
Больше проблем не с тем, как эти воспоминания убрать, а что поместить поверх них, так, чтобы женщина не заподозрила, что ее память вообще корректировали. А для этого мне нужно узнать, как она проводит время, чем увлекается, и что могло заставить ее уйти с работы посреди смены.
Просматриваю ее воспоминания, пытаясь разобраться, что она за человек. Она не пьет, так что обставить отсутствие воспоминаний, как запой, не смогу — слишком нехарактерно для нее.
Так… Живет одна. Работой недовольна, но скрывает. С телевизором все понятно — любит смотреть новости и старые ситкомы.
Папку с информацией по работе обнаруживаю в шкафу. После надписи «недоплатили премию» вывожу крупным шрифтом «ХВАТИТ ЭТО ТЕРПЕТЬ».
Слишком не заморачиваюсь, все-таки не дипломную работу защищаю. Внушаю, что женщина ушла с работы два дня назад как раз из-за премии, и убивала время, пересматривая первые сезоны «друзей». Даже прокручиваю в ее воспоминаниях эти сериалы. Последний штрих — внушаю, что она решила побаловать себя, для чего нашла это кафе.
Оставляю ей установку не обращать внимания на униформу, выхожу из транса и покидаю туалет.
Юсуповы, как и их предки, жили на широкую ногу. Поместья были обставлены лучшей техникой. Укрепленный заклинаниями паркет девятнадцатого века слуги до сих пор натирали воском.
Простыни и наволочки менялись
В служебных корпусах при каждом поместье клана была собственная прачечная и множество слуг, которые жили на феодальный манер, со своими семьями во флигелях, помещениях над конюшнями и гаражами, окружавшими главное здание. Чтобы обеспечить физический комфорт одних Юсуповых, требовалось не меньше сорока человек. Ну как сказать «человек» — холопов и девок. Юсуповы не только были привержены традициям, но и называли вещи своими именами, как и многие поколения славных предков.
В огромной передней с мраморным полом постоянно сидел швейцар, единственная обязанность которого состояла в том, чтобы открывать дверь и расстилать красный коврик перед автомобилями, дабы обувь входящих и выходящих не коснулась мостовой. Компанию ему составляла пара дежурных ливрейных лакеев.
Сегодня было очередное собрание глав родов. Ярослав, сидящий во главе стола, спокойно обсудил стоящие на повестке дня вопросы и распустил большую часть людей.
Когда в помещении остались лишь самые близкие друзья: Игорь Соколов и Павел Егоров, хозяин кабинета пригласил их в комнату с видом на парк. Сегодня как раз пошел первый снег, крупный и мокрый, и через панорамные окна парк выглядел особенно чудесно.
Друзья поговорили о женщинах, о политике, и между делом зацепили тему одного захудалого рода.
— Слышали? Алмазовы снова занялись крафтом, — произнес Юсупов.
— Видимо, хотят, чтобы у них еще один завод сгорел, — угодливо подхихикнул Соколов.
Егоров вальяжно повел рукой:
— Да пусть копошатся внизу, сколько угодно — крафтят клинки для простолюдинов или накладывают укрепления на подъездные двери. Главное, чтобы выше не лезли. Если они начнут выползать на большой рынок, придется снова устроить «прорыв элементалей», ха-ха!
— Верно, — улыбнулся Юсупов. — Долговечные товары — это стопор экономики.
— Ты прав, Ярослав. Однозначно прав.
Глава 24
Сегодня с утра отец наконец-то решился заменить охранников на хобгоблинов. На завтраке сообщил всем домашним о новых охранниках, а после завтрака они сменились.
Реакция охранников, которым выдали полную зарплату за неполный рабочий месяц и сообщили, что в их услугах больше не нуждаются, была малость забавной. Люди растерялись и недоумевали, а толстенький «несправедливо оскорбленный» даже завернул речь, мол, потратил на нас лучшие годы. Любитель посидеть в телефоне не сразу понял, что с ним не шутят и попытался качать права. Ситуацию урегулировали десять хобгоблинов. Юниты под иллюзорными амулетами быстро и вежливо выпроводили экс-охранников за ворота и разошлись по территории, знакомясь с будущим местом работы.