Повелитель Серебряного лука

Геммел Дэвид

– Я знаю их обоих. Им не хватит ума, чтобы организовать восстание или кого-то вдохновить на мятеж.

– Согласен. Они служат кому-то еще. Толстого Антифона лишили должности и приказали не покидать дворец. Его видели на тайной встрече с микенским послом, Эрекосом.

– Я встречался с ним, – сказал Геликаон. – Холодный и неприятный человек. Но мне странно слышать, что Антифон – предатель. Его больше интересует еда, чем власть. Полит – это более вероятно. Он не воин, но у него острый ум.

– Говорят, что Приаму нравится объезжать его жену. Ходят слухи, что у двоих сыновей Полита удивительное сходство с дедом.

Их дед одновременно является и их отцом.

Геликаон усмехнулся и покачал головой.

– Ты, действительно, ужасный сплетник, Насик. Мне стыдно, но мне нравится слушать тебя. – Его улыбка исчезла. – Но более вероятно, что заговорщиками являются Полит и Агатон.

– Агатон всегда был верен царю, как и Гектор, – заметил На-сик.

– В основном из-за Гектора. Они – большие друзья. Но Приаму не нравится Агатон. И никогда не нравился. Он сравнивает его с Гектором. Я помню, как царь однажды сказал публично, что Агатон и Гектор – две одинаковые статуи, но одна сделана из золота, а другая из меди. – Геликаон выругался. – Приам – неприятный человек и всегда находит подходящие слова, чтобы ранить больнее.

– Есть кто-нибудь, занимающий такое высокое положение, как Приам, который не оскорбляет людей?

– Может, и нет. Давай поговорим о другом. Что с Андромахой?

– О, удивительные истории! – Насик засомневался. – Вы – друзья с госпожой?

– Какое это имеет значение?

– Я не уверен. О ней говорят в Трое… по многим причинам. Некоторые – хорошо, другие – плохо.

– Я не хочу слушать порочащие ее истории, – резко сказал Счастливчик. Из открытого балкона подул ветер, огонь в лампе замерцал. Он встал и закрыл двери, затем погасил лампу. Насик посидел молча еще несколько минут. Затем он сдержанно улыбнулся.

– Тогда большая разница.

– Начинай свою историю, – велел Геликаон, расслабившись.

Очень хорошо. Ты слышал, как она спасла царю жизнь?

Юноша удивился, а затем усмехнулся.

– Это прекрасный и остроумный финал, которым обычно заканчиваются истории Одиссея?

– Нет, это правда, – возразил Насик. Геликаон выслушал историю фригийца о соревновании в стрельбе из лука, как Андромаха застрелила убийцу. – Предатель подбежал к царю и приготовился его убить, когда стрела пронзила его сердце. Царь похвалил ее перед толпой, сказав, что она – подходящая невеста для его Гектора.

– Во имя богов, – прошептал Геликаон, – такую женщину нужно ценить как сокровище.

– Очевидно, царевич Агатон согласен с тобой. Рассказывают, что он просил у Приама руки Андромахи, в случае если Гектор не вернется.

– Она приняла предложение Агатона? – с расстановкой спросил Счастливчик.

– Не знаю, приняла или нет, – ответил фригиец. – Конечно, с ее стороны будет глупо, если она откажется. Он молод, богат и… при удачных обстоятельствах… однажды может стать царем.

– Что еще ты можешь рассказать об Андромахе?

Насик засмеялся.

– Она плавала с голым мужчиной перед царскими сыновьями.

– Это сплетни или правда? – спросил Геликаон, сдержав свой гнев.

– Правда, мой господин. Мой друг был на берегу в это время. Дочь царя, Лаодика, пригласила раненного микенского воина на пляж. Он очень худой – только кожа и кости. С трудом мог дышать. Андромаха плавала с ним в море.

– Аргуриос, – подсказал Геликаон.

– Да, это был он.

Говорят, он знаменит.

– Продолжай.

– Когда они вышли из воды, царевич Деифоб возмутился ее поведением, и микенец бросил ему вызов. Это, наверное, было интересное зрелище. Шатающийся скелет требует меч, но он испугал Деифоба. Агатон пришел ему на помощь и разрешил ситуацию. О ком еще ты бы хотел послушать?

– Что ты имел виду, говоря – «порочащие истории?

Насик наклонился ближе.

– Ты просишь меня вступить на опасную территорию, Счастливчик. Ты уже ясно высказался, что госпожа – твой друг, и ты не хочешь слышать о ней ничего плохого. Так что ты хочешь знать?

Геликаон сидел молча какое-то время.

– Расскажи мне все, – попросил он, наконец.

– Когда я приехал, то слышал, как дворцовые слуги говорят о человеке, который обидел тебя на недавней встрече. Говорят, его голову выставили на обозрение. Я очень люблю свою голову.

– Твоя голова в безопасности, Насик. Ты слишком хороший сплетник, чтобы тебя убивать. Мои зимние вечера были бы намного скучнее без тебя.

– Очень хорошо, но помни, что это ты попросил. Креу-са заявила, что видела, как Андромаха голой резвилась со служанкой. Это сообщили царю, который высек служанку и выгнал из дворца. Андромаха была в ярости и публично заговорила с Креусой. Та дала ей пощечину, а Андромаха ударила ее в челюсть. Свидетели говорят, это был прекрасный удар. Апперкот. Креуса упала без чувств, пришлось отнести ее в постель. Все ожидали, что Андромаху отошлют обратно к отцу. Приам решил проигнорировать этот случай. Возможно, потому, что он обязан ей своей жизнью. Теперь во дворце ходят слухи об Андромахе и царе.

– Я слышал достаточно, – твердо сказал Геликаон. – Как царица Гекуба?

– Она продолжает цепляться за жизнь, даже принимает гостей. Юная дочь царя Спарты остается во дворце. Очевидно, она здесь, чтобы найти подходящего мужа. Считают, что отец отослал ее прочь в безопасное место. Микенские армии сосредотачиваются на границах Спарты. Похоже, весной будет война. А маленькая армии Спарты не может выстоять против сил Агамемнона.

Раздался тихий стук в дверь. Вошел старый полководец Павзаний.

– Простите, что побеспокоил вас, господин, – сказал он. – Мне нужно поговорить с вами… лично.

Насик встал.

– Дела государства всегда превыше всего, – сказал он, улыбнувшись Павзанию. Фригиец вышел из комнаты.

– Что случилось? – спросил Геликаон.

– Царица покинула свою комнату. Ее служанка говорит, что видела ее идущей к Прыжку Афродиты. – Старый полководец побледнел. – Простите, мой царь. Это было грубо с моей стороны.

– Я найду ее, – пообещал Геликаон.

В сумраке поднимаясь по высокой горной тропе, Халисия с трудом могла отличить туман, поднимающийся из-за скал под ее босыми ногами, от мрака, окутывающего ее разум. Люди рассказывали о разбитых сердцах, но они ошибались. Разбиваются не только сердца, а все. Навсегда. Наступает хаос. Незаживающая рана, острая и рваная, как бронзовые когти, вгрызающиеся в сердце. Сознание стало ее жестоким врагом, надолго заставляющим забыть о реальности. Иногда она забывала, что Дио убили. Она смотрела на залитое солнечными лучами небо, улыбалась и гадала, где он. Затем возвращалась боль, и бронзовые когти сильнее сжимали раненое сердце царицы.