Повелитель снежный

Синякова Елена

– К алтарю поедем?

Оглянулся он на меня с удивлением, чуть бровь светлую выгибая, но кивая в согласии:

– Да. И про него брат мой рассказать успел? А ведь не могут люди знать про нас лишнего…

– Во снах я камень этот вижу, - поспешно проговорила я, ведь не говорил ничего подобного Повелитель мне, тайны их не раскрывая, - Бегу к нему через леса по земле черной, а она все сильнее нагревается, только на камне этом спасение свое нахожу. Не нагревается он от земли жаркой во снах.

– И на яву не нагреется никогда, потому как ритуальный он, - закивал Светлобог, подходя к коню белоснежному и крепкому, и хлопая по

боку его, чтобы тот галопом унесся куда подальше, не замечая взгляда моего удивленного, - Серединой мира мы его называем. К нему в назначенное время возвращаемся, чтобы передать друг другу силы свои.

Ходит он по другому берегу, пусть и рядом он совсем, и вокруг все зеленое и сочное стало, не смотря на то, что осень уже подбиралась, да только я чувствую кожей своей, как земля вокруг лужи моей глубокой снова нагревается и раскаляется, зная, что если из воды вылезу, то снова обгорю вся, словно не трава это вовсе, а костер пламенный.

– Ты под воду с головой спрячься, Марушка, - обернулся ко мне Светлобог, когда конь его с глаз скрылся, убегая послушно, - Что бы не увидела и не услышала, в воде будь, не бойся ничего. И уши руками закрой.

Что бы не задумал Светлобог, да только испугалась я, побольше воздуха в грудь набирая, не в силах спросить даже, что дальше будет, видя, как сам он поморщился, будто не хотел делать этого, да видимо выбора другого не было, когда головой своей тряхнул серебряной, тоже воздуха набирая, чтобы закричать вдруг в небо ясное, словно глаза Повелителя моего:

– АСПИД!!!….

Дальше и слушать не нужно было, когда я в ужасе под воду нырнула, что было силы уши свои закрывая, и зажмуриваясь от страха.

Немного знала я про Аспида черного, не часто бабушка про него сказки рассказывала, ибо страшными они все были…знала, что змей это страшный с крыльями огромными, который огнем дышит и людей мучает в Нави, до тла их заживо сжигая.

Неужто и он был рядом с Повелителем моим в Нави?

Да только если Темнобог и Светлобог сами предо мной были, разве можно было сомневаться, что и этот персонаж страшный сказок далеких выдумкой не был?

Не был! Живой был он!

Поняла я это, когда вся земля содрогнулась, отчего испуганно глаза распахнула я, видя, как вода над головой моей зашипела, языками пламени окрашиваясь, словно все вокруг во мрак страшный погрузилось, пламенем объятое.

Рассказывала бабушка, что не был богом он, но на страже Темнобога был всегда, им созданный из пламени и пепла, и способный в мир наш выходить из Нави, сжигая души тех, кто грехи страшные совершал.

Ох не хотела бы я увидеть его своими глазами, даже если он был созданием Повелителя моего и служил вроде как благим делам даже, помня лишь то, что Дунай посоветовал его позвать, говоря о Вихре каком-то…такого персонажа сказок из детства я не помнила, и пока представить себе не могла кто бы это мог быть, чувствуя, как земля снова дрогнула, да так, что мелкие камушки в воду на голову мою посыпались, но испугаться заново не успела слыша голос Светлобога:

– Мара, выходи на свет.

Я и не заметила даже, как воздух во мне заканчиваться начал, поспешно ногами заболтав в воде и чувствуя, что меня словно выталкивает Дунай на поверхность, где ахнула я, даже прикрыв лицо руками.

Еще и минуты не прошло ведь, как под воду я ушла, да только сгинул куда-то мир зеленый, солнечный и сочный, оставив вокруг теперь только деревья поваленные, что горели и

тлели, да траву выжженную до самой черной земли.

Все вокруг горело и черным стало так, что пепел кружил с неба серого, где и солнца больше было не видать, словно и оно в огне и дыму было.

А посреди огня и дыма конь черный стоит, да такой красивый, что глаз оторвать нельзя.

Хвост и грива до самой земли стелятся волнами черными, а сам такой огромный, что никогда таких лошадей и в жизни не видела я, и ни седла на нем нет, ни поводьев, словно из самой тьмы и пепла рожденный он, силами темными одаренный красотой своей, грацией и мощью.

– Вихрь это, - слышу голос Светлобога, обернувшись на него и не в силах улыбку свою скрыть, потому как волосы его и рубаха словно в саже измазанные и все торчком торчат, и на лице разводы черные с пятерней, словно мальчишка он, который спал на печке, да свалился с нее, а не бог древний вовсе, - Конь Темнобога и друг его верный, что веками рядом с ним, готовый по первому зову прийти на помощь и выручку. Необычный конь это, выкормленный на крови брата моего, поэтому может и в Нави и в Яви быть. Коли приручишь его, то быстрее до места нужного доберемся мы и в срок успеем.

А я глаз не могла от коня этого отвести, словно завороженная красотой его, видя, как тот фыркнул вдруг и затрепетали ноздри его крупные, словно уловив запах какой-то, когда голова большая ко мне повернулась, и умные глаза черные на мне остановились.

И страшно и трепетно было, когда конь головой своей тряхнул, словно гриву перекидывая, чтобы не мешалась она, вдруг ко мне размеренно направляясь по земле, где огонь тлел, и под его копытами черными затухали искры, льдом становясь.

Обычные кони, которые меньше и по земле скачут – и те способны убить копытами своими сильными, а уж этот и подавно, думалось мне, пока я в воде так и сидела, к земле не прикасаясь и видя, как застыл напряженно Светлобог в стороне, готовый в любую секунду на помощь кинуться, пока шагал Вихрь до меня, все носом своим водя.

Да только видно не зря на мне сердце зимы было, потому и остановился Вихрь, склонив голову свою большую надо мной и неожиданно мордой в шею утыкаясь, словно нравился ему запах мой, даже если сначала боязно было, что укусит.

– Ты смотри ка, - рассмеялся Светлобог облегченно, по бедрам широкими ладонями себя хлопая, - И конь братов тебя признал!

А я улыбалась счастливая и завороженная, из воды показываясь, чтобы погладить коня по морде большой, обнимая его руками и прижимаясь щеками к кожей его черной и прохладной, ощущая аромат его родной и морозный, словно из самой Нави снежной появился он, сохранив ее запах и принеся с собой снежинки белые в гриве своей густой.

– Забирайся на него, невестушка, в путь отправлять надо бы нам, чтобы к сроку успеть и пол земли обогнуть до брата моего.

И словно чувствовал Вихрь, что тяжело ступать мне на землю горячую, лег рядом с водой, голову свою подставляя, да гриву в воды темные опуская, давая мне возможность на него забраться и на спине большой сесть, где так уютно было, словно из снега и льда был он, силы мои возвращая, даже если кожа его бархатистая теплой под ладонями моими была.

– Долгой и тяжелой тебе дорога будет, Марушка, - вздохнул Светлобог, свистнув коня своего белоснежного подзывая, когда вернулся тот целый и чистый, ловко на него запрыгивая, и улыбаясь широко мне, когда кивнула я ему в ответ твердо: