Повелитель теней. Том 2
Шрифт:
— Сто марок, Айолин! — воскликнул он. — Сто марок за дни и ночи, которые я полуголым провёл в грязном сыром подземелье среди крыс и пауков, впроголодь, на хлебе и воде, за мою исполосованную в клочья спину, за раны от кандалов на моих руках и ногах, что навсегда останутся шрамами! За всё это сто марок! Придворным шутам и музыкантам платят вдвое больше за их фиглярство! Но, действительно, зачем тратиться на безземельного барона, от которого теперь нет никакой пользы! Они всё провалили, погубили столько людей, спустили всточную канаву всё, что я налаживал два года! И теперь просто выбросили меня на улицу! Раймунд был столь любезен, что сообщил мне, где я смогу преклонить голову!
— Нет, просто он умён и у него на твой счёт есть далеко идущие планы, — возразил барон Делвин-Элидир.
Он стоял рядом, накинув на плечи подбитую мехом накидку.
— Какие ещё планы! — с досадой воскликнул Марк. — В любом случае, его планы теперь ничего не стоят. Ричард отправил его под домашний арест и назначил командовать тайной полицией Рене де Грамона. Это всё не важно, Айолин. Главное, я жив! Только сейчас я начинаю понимать, какой опасности избежал. Боги дали мне стойкость выдержать все допросы. У Деллана ничего не было против меня, кроме моих встреч с попавшимся на горячем Брево. Если б они знали, чем я там занимался на самом деле, меня б никогда не выпустили оттуда живым. На моё счастье, на меня никто не указал, и я теперь здесь, с тобой.
Он обернулся и посмотрел на друга. Тот улыбнулся.
— Мне было грустно узнать, что ты предпочёл службу альдору, Марк, и я рад, что ты вернулся. Не переживай, не Раймунд, так де Грамон знает о твоих заслугах. Как бы там ни было, но твои знания о луаре бесценны в преддверии войны. Они о тебе вспомнят, но теперь назначать цену будешь ты. И не стесняйся. Теперь здесь уже никто не стесняется просить больше.
— Пожалуй, ты прав, — кивнул Марк. — Одной благодарностью сыт не будешь. А что ты имел в виду, сказав о планах Раймунда?
— Думаю, что он не зря отправил тебя ко мне, а не к тётке, которая до сих пор коптит небо в своём доме возле рыночной площади.
— В очень бедном доме, по сравнению с твоим, — усмехнулся де Сегюр.
— И всё же я сомневаюсь, что граф Раймунд беспокоился о том, чтоб тебе было уютнее в твоём пристанище. Помяни моё слово, очень скоро тебя пригласят на приватную беседу, где помимо прочего предложат шпионить за мной и тем кружком молодых рыцарей, что формируется вокруг Жоана, и куда я вхож, как новый компаньон принца. Ричарду нужно всё контролировать, а поскольку он возвысил меня, то желает держать все мои связи в своих руках.
— Вот как… — де Сегюр перевёл задумчивый взгляд на улицу.
— Я не против того, чтоб ты принял предложение. Просто, думаю, ты должен знать, что я буду в курсе этого, даже если ты мне об этом не скажешь. Вот увидишь, скоро тебе предложат возобновить дружбу с Алларом, Адемаром, де Мореном, Ренаром-Амоди и прочими случайно уцелевшими баронами короля Армана. Твой талант шпиона будет очень даже востребован, так что не продешеви.
Де Сегюр снова взглянул на него и усмехнулся.
— Ты имеешь в виду, что, продавая друзей, я должен запросить достойную цену?
— Я имею в виду, что теперь при дворе все так делают. А ты беден и, не смотря на все свои подвиги, состояния не нажил. У тебя нет даже своего дома. Так что предполагается, что артачиться ты не будешь. Думаю, что Ричард дал тебе награду в размере жалования младшей фрейлины лишь потому, что скоро намеренв дополнение предложить куда более выгодное дело. Это в его привычке: сперва слегка пнуть, а потом утешить и обласкать. Небескорыстно, естественно.
Марк продолжал с усмешкой смотреть на него, но эта усмешка приобрела слегка азартное выражение.
— Возможно, ты прав, — кивнул он, наконец. — Но с другой стороны, я привык к малому, и самое
— Я знаю, — кивнул Айолин, и тоже усмехнулся, — и никому не скажу.
Утро следующего светлого дня застало друзей на площади недалеко от городских ворот. Айолин и Марк стояли в толпе, глядя на два помоста, выложенных дровами, где палачи заканчивали последние приготовления. Оглядевшись, они заметили неподалёку капитана Карнача и одного из его гвардейцев. Обменявшись с бароном Делвин-Элидиром церемонным поклоном, они вернулись к молчаливому созерцанию.
Тем временем на помосты вывели высокую бледную женщину в белой длинной рубашке, а следом маленького испуганного толстяка, который плакал и всё норовил вырваться. Их цепями приковали к двум столбам над кучами дров, и пожилой глашатай зачитал звонким юношеским голосом приговор.
— Я полагал, он хотя бы позволит удавить её перед смертью или опоить отравленным вином, — шепнул Марк, наклонившись к Айолину.
— Ей даже не позволят задохнуться от дыма, — проговорил тот. — Ричард не знает сострадания к тем, кто его разочаровал и тем более подставил.
Тем временем глашатай сошёл с помоста и палачи под истошные вопли мужчины факелами подожгли дрова.
— Что ж, думаю, теперь всё ясно, — вздохнул Айолин. — Даже если последует акт о помиловании, он опоздал.
— Да, пойдём. Я не любитель подобных зрелищ, — согласился Марк. — Одно дело — убить врага в бою, и совсем другое — сжечь женщину.
Они начали пробираться сквозь толпу. Вслед им неслись вопли сэра Кутберта, к которым вскоре всё-таки присоединились крики его несчастной супруги. Они уже вышли на улицу, когда увидели неподалёку гвардейцев. Бледный, как полотно, капитан Карнач с каменным лицом натягивал на руки перчатки, а стоявший рядом Игнат Москаленко тоскливо смотрел куда-то в блёклое, едва посветлевшее небо. Немного подумав, Айолин решил подойти. Он представил их своему другу, а потом обменялся понимающим взглядом с капитаном. Да, дело было сделано, Ричард оборвал единственную нить, связывавшую его с колдуном. Но цена, которой была оплачена эта победа, оказалась слишком высока. Страшная смерть королевской фаворитки и её мужа потрясли Карнача и его друзей, а Айолин к тому же знал о том, что в луаре несколько шпионов Сен-Марко попали в смертельную западню, из которой им уже не выбраться. И раньше Айолин бы даже не задумался, стоит ли этих смертей жизнь Беренгара и изгнание колдуна, но сейчас, посмотрев на лица своих новых друзей, он понял, что для них даже сами размышления о соразмерности такой платы явно неуместны. «Они совсем другие, — снова подумал он, — для них, похоже, каждая жизнь бесценна. Но в нашем мире слишком часто приходится решать, чью жизнь ты готов отдать за достижение своей цели». Он посмотрел на Марка. Тот внезапно болезненно стиснул зубы в тот самый миг, когда издалека сквозь гул толпы послышался ещё один истошный крик женщины.
— Идёмте в трактир, господа, — почти умоляюще произнёс он.
— Пожалуй, стоит выпить, — подавленно кивнул Карнач, хоть для него это был слишком ранний час.
Они направились по улице к ближайшему трактиру.
В то же время ещё два человека наблюдали за казнью, без особых эмоций глядя на пылающие совсем близко от них костры сквозь частую решётку, прикрывавшую окна соседнего дома. Когда крики умирающих в огне смолкли, женщина удовлетворённо кивнула и произнесла: